Юрий Симоненко - Год 2077-й

Дойдя до ограды, Кречет заметил вдали на площади перед Рейхстагом патруль. Это были парни из «Молнии». Остановившись на минуту, Кречет мечтательно посмотрел в их сторону. «Этой осенью я надену серую форму» , — твердо сказал он себе и зашагал вдоль ограды. Поднявшись на тротуар у здания штаба, решительно добавил: «А весной пойду к отцу Любомилы и попрошу ее руки!»

Поравнявшись с передними шасси «Адольфа», выступавшими на полтора метра перед кабиной, он сошел с тротуара, обошел левую переднюю тележку и, выйдя на середину дороги, быстро присел и посмотрел под парусником. Ему показалось, будто он заметил какое-то движение. Свет от фонарей падал на растрескавшийся асфальт асимметричными полосами, чередуясь с тенями от двенадцати четырехколесных тележек, на которых стоял парусник. «Показалось» , — решил Кречет, выпрямляясь.

Ефрейтор вернулся на тротуар и пошел между парусником и штабом, поглядывая на кряжисто оттопыренные от вагонных бортов тележки, каждое колесо в которых было ему по грудь. Таких тележек у «Адольфа» было по шесть на каждый вагон, — три справа и три слева, — сорок восемь колес. Над колесами вдоль бортов вагонов тянулись легкие алюминиевые мостики с перилами; на крышах такие же мостики, но с более частым креплением, в полтора раза увеличивали площадь верхней палубы — ровной площадки, выстланной легкими алюминиевыми листами. Нижние мостики и верхнюю палубу связывали алюминиевые же лестницы, по две на борт каждого вагона, нижние площадки которых были рядом с дверями, ведущими на нижнюю палубу, а верхние — над третьим по счету, если считать от двери, окном. Реи с мачт головного вагона были сняты и вместе с зачехленными парусами уложены вдоль верхней палубы. Мачты стояли просто потому, что высота их превышала длину вагона, — их снимала команда на короткое время, когда парусник требовалось протолкнуть, например, под дорожной развязкой, или мостом.

Дойдя до смычки между вагонами, он снова сошел с тротуара, прошел между тележками шасси, — расстояние от последнего шасси головного вагона до первого шасси прицепа было около пяти метров, — и осмотрел закрытый бронелистами трехметровый переходной мостик, параллельно которому от вагона к вагону тянулись толстые масляные амортизаторы. Вверху, над бронированным переходом, крыши-палубы вагонов соединялись еще одним мостиком, подвижным алюминиевым.

Смычка-переход освещалась с двух сторон двумя уличными фонарями, тени здесь не было. Кречет осмотрел сцепку, присел и посмотрел под вагонами. Никого. Развернулся, чтобы вернуться на тротуар и в этот момент человек, уже несколько минут сидевший, пригнувшись за бронелистом на мостике, встал, зажал нож зубами, чтобы освободить на время обе руки, рысью перемахнул с мостика на амортизатор, осторожно, будто медля, взял нож в правую руку и прыгнул на Кречета сзади. Левой рукой нападавший обхватил голову ефрейтора и рванул ее назад, а правой нанес точный колющий удар ножом сверху вниз чуть пониже кадыка в блуждающий нерв. Кречет умер мгновенно. Человек в потертой «флоре» не дал телу упасть и быстро оттащил его назад, за шасси второго вагона.

Уложив труп часового в тени под вагоном, человек быстрым шагом направился к ограде со стороны улицы Алексеевой, с другой стороны ограды тотчас подошел еще один, высокий, мосластый, с длинным чубом на лысой голове, вислыми усами и с золотым кольцом в левом ухе. В одной руке у него был увесистый рюкзак, в другой — АК-74 калибра 7,62 с красно-коричневыми деревянными прикладом и цевьем, и магазином из рыжего пластика — легендарное «Весло». Собственный автомат — «Ксюха», с такими же прикладом и цевьем и таким же рыжим магазином, только под патрон 5,45 — у него висел на груди, а за спиной был точно такой же рюкзак, как и тот, что он держал в руке.

— По красоте сработал, Миша, — тихо сказал подошедший, передавая автомат между прутьев ограды. — Уважаю.

Взяв оружие, Миша Пельмень прислонил его к стене здания штаба фашистов, потом принял сначала свой рюкзак, потом рюкзак товарища.

— Давай, Серьга, перескакивай и пошли минировать «Гитлера»! Я в этой твоей взрывчатке нихрена не соображаю.

— Эт ничего… — ответил ему Серьга, перебравшись через ограду. — Взрывному делу я тебя прямо щас обучу… а вот как ты лысого уконтрапупил, эт прям искусство.

Тем временем, в военном городке…

В городке было тихо. Подрагивали живыми огоньками фонари на столбах, где-то лаяли собаки. В окнах домов, служивших фашистам то ли казармами, то ли общежитиями, было темно. Насколько могли видеть искатели, свет горел только в штабе, в паре окон на первом этаже, где сидел дежурный по военгородку офицер, в здании бывшей школы, где располагались караул и резерв патруля, и на отгороженной территории группы «Валькирия» (у этих свои караул и патруль).