Юрий Симоненко - Год 2077-й

Нужный люк располагался во дворе углового дома в соседнем с военным городком квартале, прямо под фонарем. В теплотрассу спустились Молотов с Вечным. Фитиль в фонаре при этом прикрутили на время, а когда люк снова закрыли, помогавший товарищам Пельмень вернул все как было. В это время Серьга наблюдал за топтавшимися в сотне метрах на перекресте патрульными.

На то, чтобы Молотов с Вечным пробрались по теплотрассе внутрь городка и вскрыли тайник со взрывчаткой, требовалось пятнадцать минут, на проникновение за ограждение арсенала и минирование — около двадцати, и пятнадцать на возвращение, — всего пятьдесят. Через полчаса должны были начинать действовать Пельмень и Серьга, — двадцать минут на часового, минирование «Адольфа» и отход. А пока Мише Пельменю и Андрею Серьге следовало пройти дворами примерно триста метров до Сахарова, там укрыться и ждать.

Там же, военгородок НСР, двадцать минут спустя

Аммоналовые шашки были завернуты в полиэтилен и сложены под холодными в это время года трубами крупного сечения в десяти метрах от нужного колодца. Колодец удобно располагался посреди палисада рядом со зданием бывшей школы, от которого до арсенала было метров пятьдесят по прямой. Искатели изрядно попотели, поднимая девяносто кило аммонала в палисад. При этом шашки сначала освобождали от полиэтилена, — упакованы они были на совесть, чтобы не отсырели. Но справились. Через двадцать минут после того, как Молотов и Вечный спустились в теплотрассу, аммонал лежал в палисаде в четырех синтетических спортивных сумках, в которых его сюда ранее и доставили. На то, чтобы сделать дело и вернуться обратно оставалось полчаса.

— Ты как, брат, готов? — спросил Молотов Ёсю, когда они немного отдышались.

Вечный был жилист, хоть и мал ростом, но буде пришлось ему выйти на кулаках против товарища Молотова, шансов у Вечного не было бы ни единого.

— Знаешь, чего, Андрюха, — смахнув ладонью с лица пот, сказал Вечный. — Я вот думаю, а хорошо фашисты так устроились… Живут в квартирах, как до Войны, с водой горячей и холодной, с отоплением… — он осторожно, без щелчка, откинул приклад своего АКМС, который складывал на время, пока лезли через теплотрассу. — А мы в избушках, как при царе Горохе… и поля сами на бычках да на лошадках пашем… — Вечный накинул ремень автомата на шею, — и воды у нас нету в кране, и крана нету.

— Так это же известный факт, Ёся, — Молотов похлопал товарища по плечу. — Всю воду в кране ты с Сарой и ваши родственники выпили. Потому и нет ее у нас, — с этими словами он поправил на разгрузке кобуру с длинным пистолетом. — Хватаем сумки и потащили, брат!

Свой ПКМ и боекомплект к нему Молотов оставил с велосипедом, — если фашисты накроют, толку от него все равно будет мало. Вооружен командир группы и всего отряда был умело доработанным «Макаровым» с самодельным глушителем. Не ПБ, но все же. От такого оружия сейчас пользы могло быть куда больше, чем от двенадцати с половиной килограммового пулемета Калашникова.

Там же, улица Академика Сахарова, 2:28

Ефрейтор Кречет заступил на пост в 2:00. Нести службу на посту у «Адольфа Гитлера» для всякого пехотинца считалось делом почетным. Служба в пехоте — это, конечно, не служба в «Молнии», но и не работа сантехника, как у его отца. Попасть в «Молнию» можно двумя путями: первый — через Школу Мужества, в которую поступают с двенадцати лет сыновья состоятельных родителей, могущих себе позволить держать не менее двух рабов, или круглые отличники из обычной школы; второй же путь — через службу в пехоте. Но в пехоте следовало себя показать, чтобы ротный написал ходатайство полковнику. Отбор был строгим: пять человек из сотни в год — всего сорок пять бойцов из девяти сотен пехотинцев получали право на изображение молнии на правом виске. Кречет был образцовым солдатом; безукоризненно выполнял все приказы командиров и начальников, постоянно занимался самоподготовкой, бдительно нес караульную службу. Потому и охранял сейчас грозное оружие Рейха — тяжелый сухопутный крейсер «Адольф Гитлер».

Кречет бодро прохаживался по тротуару вдоль здания Штаба ВС НСР мимо парусника, широко расставленные колеса которого занимали почти всю проезжую часть улицы, от ограды со стороны перекрестка с улицей Бродского до противоположной ограды на перекрестке с Алексеевой и обратно, вдоль здания напротив, которое занимал Инженерно-технический департамент Рейха. Песочная форма его была тщательно отглажена, сам Кречет гладко выбрит, уставная кепи на лысой голове сидела строго правильно, оружие — потертый древний СКС, безупречно начищенный — в положении изготовки для стрельбы стоя. Он прошел две трети расстояния до улицы Бродского, когда через ограду сзади перемахнул крепкий широкоплечий человек в потертом камуфляже расцветки «флора», некогда распространенной в войсках несуществующей ныне страны. Лицо и руки человека были серого землистого цвета, из оружия у него был только нож с вороненым клинком. Человек бесшумно перебежал от ограды к паруснику и скрылся в тени за крайней тележкой шасси.