Руслан Темир - Пурпурный рассвет. Эпидемия

* * *

- Куда это он собрался? – Князев обернулся на звук заведенного двигателя. – Эй, ты куда?

Джип Воеводова, крутанулся по поляне и направился к выезду. Саша в последний момент успел увернуться от машины.

- Ты охренел! – Закричал он скорее от беспомощности, чем от злости.

- И что нам теперь делать? – Спросил Стив, уставившись на поднятую пыль.

- Фиг его знает. Он нас вытащил, я думал у него все спланированно, а теперь мы, как выброшенные на улицу котята, за которыми охотится стая голодных псов.

- Вадим? Ты куда уехал? Нам что делать здесь? – Сахаров включил рацию и пытался связаться с Воеводовым, но в эфире только тишина.

- Он, что бросил нас? – Саша обхватил голову руками и начал нарезать круги вокруг машины. – Твою мать, твою мать, твою мать!

* * *

Свет фар выхватил из темноты дорожный знак «Бетта». Поселок погружен в темноту, ни малейшего намека хоть на какое-то освещение. Дорогу замело мусором. Как в западных фильмах про города призраки. Ни души. Возвращаться тяжело. Час, как выехал из дома в Геленджике – забирал необходимые вещи, а тяжелый осадок воспоминаний еще давит. И вот опять, только здесь еще хуже. Мама, встреча, начало эпидемии – все навалилось гуртом, добивая последние остатки самообладания.

Проехал до пятиэтажек, спугнув стаю собак, роющихся в мусорных баках. Остановился возле родного подъезда. Панелька, вылитый склеп. Серая, мрачная, угнетающая. Вообще любой населенный пункт сейчас – кладбище. Люди, почувствовав первые симптомы заболевания, делали тоже, что и обычно: постельный режим, обильное питье и лекарства. Сложно было отличить «Пурпурный рассвет» от обычного гриппа или ОРВИ, вот только к вечеру первого дня становилось намного хуже, иногда даже в обед. А на третий – смерть. И сейчас все квартиры, и частные дома – усыпальницы, личный мемориал каждого. Мертвые тела лежат в окружении собственных вещей, мебели и некому их похоронить. Из-за специфики вируса, даже мухи не интересуются трупами. Так они и будут лежать в постелях, пока не истлеют до костей, пока время не разрушит стены и фундаменты, упокоив останки в земле.

Взял уже начинающее остывать тело девушки на руки, достал из кармана рюкзака ключи от квартиры и пошел по лестнице наверх. В подъезде как всегда пахнет сыростью и плесенью, но теперь букет дополнял запах разложения. Тела умерших от «Пурпурного» почти не источали запахов, но домашние животные, умершие от голода, продукты в обесточенных холодильниках, наполнили лестничные пролеты ароматом смерти и тления.

Знакомая до боли дверь. В квартире тихо, затхлый воздух словно не хочет пускать внутрь, толкая в лицо спертой стеной. Дошел до спальни матери, положил Юлю на разложенный диван, на котором она спала. Закрыл глаза, и спрятал лицо, положив её любимую кепку. Отстегнул от «Кедра» магазин и положил пистолет пулемет в руки девушке.

Просидел молча минут тридцать, разглядывая мертвую девушку и решаясь сделать то, что задумал. Тяжело выдохнув, пошел к двери. Из машины забрал две канистры с бензином и фальшфейер. Поднялся обратно в квартиру и вылил все горючее на пол, особо уделив внимание дивану с телом. Открыл окна, чтобы избежать взрыва паров. С лестничной площадки бросил зажжённую сигнальную шашку и отстранился от жара загоревшегося бензина. Пламя обхватило квартиру в считанные секунды, с жадностью поглощая занавески, обои, треща от удовольствия. Посмотрел на скрывшуюся в алых языках Юлю и ушел.

Отогнав машину подальше от загоревшегося дома, залез на крышу приземистого барака напротив пятиэтажки. Наблюдал, как пламя выбило окна, и перекинулось на квартиру этажом выше. К утру половина подъезда выгорит. Достойное погребение. Все же лучше огонь, чем земля и черви.

Образ Юли не уходил из головы. Её вечный оптимизм, умение радоваться мелочам. Грядки посадила, планировала, надеялась, даже тогда, когда весь мир умер. Черт. В груди – словно вбили кол и вращают, накручивая на него внутренности, как спагетти на вилку. Вспомнил лицо Ефрема, хладнокровно наводящего ствол. По любому живой, бедро только зацепил. Хотя не должен, не должен. Счет теперь к нему есть. Поквитаться надо. Да и не только с ним, вообще со всей это братией рассветовской. Выбрали же себе название – «Рассвет», прямая аналогия с «Пурпурным», или настолько наглые, или просто поржать. А вместе со всеми ублюдками в серой форме, еще и малолетку эту, Леру. Тварь. Осталась бы просто в общине, но нет, мало того, что растрепала, так еще и помогла. Не должны такие люди жить. Что вообще за тупая закономерность: хорошие умирают, а мрази живут дольше всех. Надо вносить свои коррективы и переписывать правила. Исходя из тотального абзаца, произошедшего на Земле, Бога или нет, или ему глубоко плевать на человечество. Так что лишний десяток отправленный к праотцам ничего не изменит. Не в первой, давно уже перешагнул за сотню, и перестал считать тех, у кого жизнь отнял. Случайные жертвы? Как говорят: лес рубят, щепки летят. Тем более, кто? Безвольные бараны, готовые променять свою свободу на пищу и кров. Не способные самостоятельно решать и боящиеся ответственности, как огня. Что ценного в таком стаде? Ничего, банальная биомасса, способная днем работать, а ночью размножаться. И если несколько случайных человек попадет под жернова, не велика потеря.