Дмитрий Коробкин - Мастер третьего ранга

— Спасибо Иван, — утерла носик девушка. — Спасибо вам за теплые слова. Я пойду, помогу девчонкам.

— Ступай, — поцеловал девушку в лоб Иван. — Ступай.

— Вань, — позвал Хмык.

— Не сейчас, — отмахнулся мастер.

— Сейчас, — подошел он и встал рядом.

— Коля, ты понимаешь, я сейчас не хочу ничего слушать. Мне было достаточно твоей прощальной речи, — скривил лицо охотник.

— Я должен поговорить с тобой, до того, как вы уйдете.

— Черт с тобой. Говори.

— Не при всех.

В кабинете мерцала масляная лампа. Сырой ветерок, врывающийся в разбитое окно беспощадно трепал и пытался погасить ее тусклый, желтый язычок. Тихо шелестели сваленные в углу бумаги, и клубился туман за острыми осколками стекол, что удержались в лакированной раме. Николай прошел за стол и присел на скрипучий стул.

— Присаживайся, — указал он, на стул Ивану.

— Мне не до церемоний. Говори, что хотел.

— Сядь, говорю. Не нависай. Не люблю.

Иван присел, поерзал на не менее скрипучем стуле и воззрился на бывшего охотника.

— Ну, и?

— Ростислав, — крикнул в коридор куратор. Держась за бок, с перекошенным лицом, капитан медленно прошагал мимо Ивана и передал Хмыку кожаную сумку. — Спасибо. Что-то ты совсем худо выглядишь. Ступай — ка к медику. Ступай — ступай.

— Не тяни время, — провожая взглядом капитана, попросил мастер.

— Так — так — так, — щурился Хмык, копаясь в сумке, и извлек из нее потертую папку для бумаг. — Та, за которой ты идешь, ты уверен, что она того стоит?

— Пошел ты, — бросил Иван, встал и собрался уходить.

— Сядь! — повысил голос Николай. — Присядь, прошу, — уже более мягко попросил он.

Иван сел и надувшись будто сыч, смотрел на Хмыка.

— Ваня, кем бы я сейчас, да хоть, когда и кем ни был, ты всегда будешь моим братом. Трое нас осталось, понимаешь? Трое. Ты и Сифон моя единственная родня. Остальные…, впрочем, наш выпуск ты знаешь сам. Я всегда желал тебе только добра, и сейчас, я хочу удержать тебя от необдуманного поступка, — он вздохнул глядя на сощурившегося брата. — Перестань дуться! Вот это, — потряс он папкой, — государственный документ. И я сейчас совершаю преступление пред государством, которому присягнул на верность. Женщина, за которой ты идешь, тебе солгала. Она не та, за кого себя выдавала.

— Марья, тоже твой агент?

— В некотором роде, — неопределенно покрутил рукой Николай и раскрыл папку. — Марья, она же Марьяна, она же Марина Рьяная. Мастер, выпускница Ордена, согласно квалификации Обители: мастер второго ранга. Дополнительно окончила курсы лекарей того же Ордена.

Карьера ее началась с сожженного хутора в окрестностях столицы Мирного. Это ей сошло с рук, поскольку официально был задокументирован факт присутствия сверх опасной нежити. В последующем, привлекалась по факту хулиганских выходок, но была оправдана. — Николай оторвался от папки, и взглянул на молчаливого мастера. — Все читать не буду. Тут реально много всякого. Остановлюсь на самых выдающихся выходках. Та — а — к, а вот.

Марина Рьяная объявлена в розыск гильдией технократов в Горнодаре за причинение колоссальных убытков управлению металлургического завода. Взяв заказ на истребление опасного перерожденного, мастер Марина Рьяная, решила вопрос радикальным образом. Взрывом парового котла, она уничтожила перерожденного, а с тем, превратила в руины четверть завода. С места происшествия виновница скрылась. Позже была схвачена местными властями. При поимке пострадали трое дружинников. Власти соседнего государства, то есть княжества Мирное, выкупили преступницу в счет возмещения убытков.

— Я так понимаю, так она попала к тебе на крючок?

— Нет, но такой интересный экземпляр следовало держать на заметке. Стоила она, поверь не малых денег. И часть их она честно отработала в окрестностях болот, в районах поселений псеглавцев и секты «Чистого Начала». Благо сжигать и разрушать там особо нечего, а вот нечисти всякой тьма. В последующем мастер Марина Рьяная, обязалась выплачивать взносы на государственный счет энное количество лет.

После, уже под псевдонимом Марьяна, она переселилась в Солеварское княжество. Взносы платила исправно, потому претензий к ней не было. До тех пор, пока работая на одного из придворных вельмож, Марьяна не свершила над этим вельможей акт членовредительства, в самом что ни на есть прямом смысле. Достоинство-то его спасли, но Солеварские законы, а особенно по отношению к знати ты знаешь. В экстрадиции преступницы было отказано, и светила ей петля.