Дмитрий Коробкин - Мастер третьего ранга

В последнее время я все труднее соображаю, трудно сосредоточиться даже, чтобы сделать запись в дневнике. Приходится долго думать над каждой строчкой, вспоминать, как пишутся буквы, а сегодня все вылетает само по себе. Я почти не думаю, да и особо не, о чем думать не хочу!

Слухи о Святом Отце, просочились в поселки приозерья. Кто не сильно заражен, у кого есть вера и остались силы начали стекаться в город.

Неужели мы все не в то верили, слушали этих проклятых языческих колдунов и поклонялись скверне?

Вот оно спасенье! Святой отец! И хоть я мало что понимаю, в его странных проповедях, но он будто вливает в меня свое свечение.

Сегодня, какое-то причащение. Нужно отыскать Юлию, пусть тоже сходит со мной. Куда она ушла, где запропастилась? Снова к Степану подалась? Короче с ней или без нее я обязательно пойду!

…

Какое чило непомню, вобще струдом пишу отстраха и возбужения.

Я незнаю что это было икак понимать. Нет я понмай но не пойму.

Мы ели сырое мясо. Мясо человека. Это ужас. А самое жуское, что мне понравилось. Я чусвую силу. Сначала было страшно когда Святой оец ее ножом. Я кажется ее видел знал. Нет незнал. Короче это медика. Медичка, которая сбежала. Языческая погань, которая незахотела лечить точто сотворили с нами их бесы. ЕЕ плоть очистила меня. Очистила я чувсвую. Скоро мы всебудем здоровы. Их плоть и кровь очистит нас. Как только паства возрастет мы пойдем в кресныход, на язынков.

Мы вернем точто забрали нас их бесы».

Обалдевший Иван полистал дальше, но записи были все путаней и бессвязнее, на следующих страницах были вообще какие-то каракули лишь отдаленно напоминавшие буквы, кровавые мазки, крестики, кляксы от чернил.

— Охренеть, — выдохнул он, — Господи прости, что это вообще такое? Коль! Николай, ты, где там? — рванув вверх по лестнице, вопил ошеломленный Иван.

Дождь утих. Со сгущающимися сумерками город стало укутывать плотное одеяло тумана. Гвардейцы заняли позиции на площади у ратуши. На втором этаже и в доме напротив свили гнезда снайперы. Освещая площадь, догорал погребальный костер, что наспех соорудили из битой мебели и деревянного забора.

Крапивка после того как отзвучали речи над телом Веры, и заполыхал костер, попрощавшись с Полынью отправилась с новостями в Криничный.

Гром, поддерживая пламя, грустно смотрел на пляшущие языки пламени, превращающие тело Веры в невесомую золу.

Юра, опершись плечом о колоннаду, украдкой стер набежавшую слезу и снова воззрился на догорающий костер. Полынь стояла рядом с парнем. На красивом личике, так же, как и у всех было выражение печали. Мокрые дорожки на ее щеках искрились самоцветами в тусклом свете гаснущего пламени.

Настя проплакалась еще, когда слушала речь Ивана над телом подруги. Теперь она отрешенно смотрела, как гаснут на мокрых камнях выпрыгивающие из костра искры.

— Я ведь кляла ее нехорошими словами, — уткнувшись мокрым носом в грудь мастера, всхлипывала курносая и до боли похожая на Веру, юная лекарка. — Господи, какой же грех. Я думала, подставила меня сестренка, а сама теперь живет в свое удовольствие. Господин куратор ничего о ней не говорил, где она, как она. А она ради меня…

Девушка снова стала плакать навзрыд. Речь ее перешла в непонятное бормотание, и она лишь крепче прижалась к сильной груди охотника. Иван, пытаясь проглотить вставший в горле ком, молчал, и лишь успокаивающе поглаживал девушку по голове.

— Господин мастер, — успокаиваясь, посмотрела лекарка в искрящиеся, влажные глаза Ивана.

— Просто Иван, — печально улыбнулся он.

— Иван, она ведь меня не простит. Ведь я столько гадостей о ней надумала. Нет ее теперь. Не кому меня прощать, грешницу. Ох сестричка… Что же ты… Верочка моя милая… Как же я теперь без тебя?

— Тихо — тихо, — шептал мастер. — Она всегда будет с нами. Вера всегда рядом. Она слышала тебя девочка, ты покаялась, и она тебя простила. Она не может тебя не простить. Ты ведь сама знаешь, наша Вера была очень доброй, она сострадала и всегда была готова помогать другим. Такой человек не мог не простить любимую сестричку. Забудь все плохое и не вспоминай. Не тревожь ее память плохими мыслями. Помни о Вере только хорошее. Она заслуживает только хороших воспоминаний.

— Но я ведь…

— Т — с — с. Забудь все, бережно храни ее светлый образ в сердце, и она всегда будет с тобой. Она станет ангелом, что будет хранить твой покой. Просто помни ее улыбку, ее добрые поступки и слова. Она навсегда останется с нами.