Джон Марсден - Смерть ночи

– Хочешь остановиться?

– Нет, не важно.

– Нет, остановимся! – внезапно вскрикнула Робин странным тоном, как будто у неё вдруг сжалось горло.

Я остановила «лендровер». Робин выскочила через заднюю дверь и побежала бегом.

– Что там такое? – спросила Фай.

– Не знаю, – ответил Гомер. – Вон, у запруды.

Возле небольшой земляной запруды блестела вода, и это всё, что мне было видно. Впрочем, мне ещё казалось, что я вижу странную тёмную тень слева от запруды и немного внизу. А потом я услышала непонятный звук, зловещий, неестественный звук, от которого по моей коже побежали мурашки, и меня мгновенно охватил страх. Голову словно обожгло огнём. Мне показалось, что в волосах ползают крошечные насекомые.

– О боже праведный! – выдохнула Фай. – Что это?

– Это Робин, – сказал Ли.

Это не было ни криком, ни плачем, скорее воем. Нечто вроде того, что можно услышать в документальных фильмах об обычаях разных стран. Я выскочила наружу и, обежав «лендровер» сзади, понеслась к запруде. Когда мне оставалось до неё метров пятьдесят, я начала понимать, что Робин не просто воет, а выкрикивает некие слова.

– Это уж слишком, – повторяла она. – Это уж слишком!

Она как будто пела это. И ничего страшнее, кажется, я не слышала за всю свою жизнь.

Добравшись до Робин, я хотела схватить её, обнять, успокоить. Ребята уже догоняли меня, но я оказалась там первой. Однако, когда я уже протянула руки к Робин, мои глаза увидели то, что видела она. Я тут же забыла об объятиях, забыла о том, как успокаивать Робин, и думала только, обнимет ли кто-нибудь меня, или мне придётся самой справляться с собой.

Я прежде много раз видела смерть. Работая на ферме, к мёртвым телам до некоторой степени привыкаешь. Конечно, это малоприятное зрелище, иногда просто тошнит от их вида, иногда на них злишься и несколько дней после того печалишься. Но на ферме быстро привыкаешь к виду едва родившихся ягнят, убитых лисицами, к телам овец, глаза которых выклевали вороны, привыкаешь видеть мёртвых коров, раздувшихся от газов так, что кажется – они вот-вот улетят. Нередкое зрелище – полуразложившиеся тела кроликов, кенгуру, запутавшиеся в проволочной изгороди, черепахи, попавшие под трактор, пока ты ехал на нём к ручью. Ты видишь уродливую смерть, тихую смерть, смерть, полную боли и крови, видишь внутренности, выпавшие наружу, облепленные мухами, которые спешат отложить в них личинки… Я помню, как одна из наших собак проглотила отраву и так взбесилась от боли, что помчалась со всех ног наперерез грузовику и погибла под ним. Я помню и другую старую собаку, она ослепла и оглохла. И мы как-то жарким днём нашли её труп в запруде. Мы решили, что она отправилась поискать прохладное место, а вернуться назад не сумела и просто утонула.

Но тело Криса – это было нечто совсем другое. Не похожее на трупы животных. Хотя он и пролежал здесь несколько недель, как это часто бывает с животными, – они лежат, пока их кто-нибудь не заметит. И так же как на них, на него нападали хищники: лисицы, дикие кошки, вороны – кто знает… И точно так же земля вокруг него рассказывала историю его смерти: он лежал в десяти метрах от перевёрнутого пикапа, и дождь не смог стереть следы, оставленные его руками, когда он царапал землю… Было отчётливо видно, как далеко он сумел проползти, а потом пролежал тут день или два в ожидании смерти. Лицо Криса было обращено к небу, его пустые глазницы как будто искали звёзды, которых он больше не мог видеть, рот был приоткрыт в зверином оскале, а спина выгнулась в агонии… Я даже подумала, не пытался ли он написать что-то на земле рядом с собой, но если и пытался, теперь этого уже не прочесть. Но это, конечно, было бы в духе Криса: оставить послание, которое никто не сможет понять.

Страшно было думать о том, что из этого тела и из этой головы исходили некогда прекрасные слова. И что именно этот воняющий труп написал однажды: «Звёзды любят ясное небо. Они сияют».

Робин перестала завывать и теперь стояла на коленях, тихо всхлипывая. Ребята подошли и остановились за моей спиной. Я не знаю, что они там делали, наверное, просто смотрели, слишком потрясённые, чтобы шевельнуться. Я глянула на искорёженный автомобиль. Нетрудно было понять, что произошло. Это был тот самый полноприводный «форд», который, как я считала, надёжно спрятан на Тейлор-Стич. Крис перевернулся на склоне рядом с плотиной. И продолжал скользить вниз. С полдесятка коробок со спиртным рассыпались вокруг. Разбитые бутылки и пустые коробки валялись везде. Некоторые из бутылок даже уцелели. Я невольно думала о том, как глупо было умирать из-за них. И о том, какая цифра выскочила бы на дисплее, если бы полицейские заставили Криса подуть в трубочку перед тем, как он рванул на машине через, загон.