Роберт Блох - Образ жизни

Нервно накручивая пропеллер на своей шапочке, будущий президент Соединенных Штатов выглянул из-за занавеса в конференц-зал.

— Сейчас? — пробормотал он. Девушка за его спиной покачала головой.

— Еще рано. Пусть отойдут от демонстрации. — Она улыбнулась. — Ты счастлив, Джон?

Джон Хендерсон кивнул.

— Да, но и немного напуган.

— Не забывай, ты — будущий президент.

— Если меня еще изберут. — Хендерсон ухмыльнулся. — Это ведь все — только приготовления, помнишь? Да и НАФЛы нагнали сюда немалую толпу.

— ЛАФКИ все равно победят. — Эйвис ободряюще сжала его руку. — Как тебе понравилась папочкина речь на выдвижение?

— Шикарная. Выстрелила на все сто.

— Ну, вот и я о чем! Только вслушайся в этот шум.

Вместе они приникли к прорехе в занавесе и стали смотреть, как участники съезда вышагивают по коридору. Где-то фоном играл орган — но из-за дружного хора голосов, скандирующих имя Хендерсона, невозможно было понять, что именно игралось. С одинаковым успехом то могла быть и литания, и какой-нибудь шлягер. Толпа сторонников Хендерсона подбрасывала в воздух шапочки с пропеллерами, поливала друг друга струйками из водяных бластеров, размахивала трубочками, свернутыми из журналов штата.

Все делегации присоединились к митингу, собравшись у баннеров с эмблемами клубов всей страны. На глазах у Джо Хендерсона вышагивали легенды. Был тут и контингент из Сильверберга, и флаг «Монстров-Болотников», а в глубине зала маячила снежная эмблема маленькой группки с далекого Северного Пола [1] В оригинале — north pohl, отсылка к писателю в жанре научной фантастики Фредерику Полу (Frederick Pohl). . Вперемешку с растяжками «ХЕНДЕРСОНА В ПРЕЗИДЕНТЫ» попадались и более замысловатые декларации — «ГРИНЕЛ БЫЛ ХОРОШ, НО ХЕНДЕРСОН ЛУЧШЕ», «ТАМ, ГДЕ УИЛЛИС, ТАМ ПРОГРЕСС», ну и как же без хорошей шутки — «ПРОТИВ РОМА НЕТ ПРИЕМА». Но вот отец Эйвис, Лайонел Дрейк, снова поднялся на трибуну и призвал собравшихся к порядку, постучав молотком. Когда известные на всю страну фэны заняли свои места, он взял микрофон и начал небольшую вступительную речь.

— Готов? — прошептала Эйвис. Джон Хендерсон кивнул. Она обвила его руками и чмокнула в щеку. — Тогда иди и задай им жару, — промурлыкала она.

Он услышал, как Лайонел Дрейк произнес его имя, услышал, как заревела толпа — и, отдернув занавес, шагнул вперед. Они встретили его одобрительными криками, и когда все улеглось, он заговорил. Перед ним на трибуне лежала заготовленная распечатка речи, но на нее он даже не смотрел. Джон Хендерсон говорил поначалу неспешно, оглядывая лица в толпе. Такие молодые! Столь абсурдно юные! Основное ядро только-только перешагнуло подростковый порог, и меньше трети выглядели хотя бы на тридцать лет. Среди всех делегатов едва ли могло сыскаться больше дюжины стариков — седина Лайонела Дрейка выделялась, как маяк посреди бурного моря. Лайонел Дрейк был редким исключением — был жив еще во времена Эллисона, застал Филлипса, Кайла и Акермана! Понятное дело, он был всего-навсего ребенком, но все-таки — уже был! И сотни миллионов людей по всему миру — тоже были… Что делало Лайонела Дрейка поистине примечательным человеком — он выжил, когда сотни миллионов погибли. Лайонел Дрейк остался в живых, перекинув настоящий живой мостик к кажущемуся небывало далеким прошлому.

Джон Хендерсон понял, что как раз о прошлом сейчас и говорит. Говорит, не сверяясь с бумажкой, не полагаясь на память — исключительно от сердца.

— Вы хотите знать, какая у меня программа, какие я строю планы, — вещал он. — Но это пока что подождет. Сегодня я хочу сказать вам лишь одно. Выражаясь бессмертными словами Такера, будь славен он в веках, «фандом — это образ жизни». Поражает, не правда ли — эти слова пережили ужас нашего столетия. Каким бы удивительным нам с вами сей факт не казался, именно век назад они впервые и прозвучали. Нам неизвестны обстоятельства, родившие их. Мы едва ли знаем что-то о том, кто их произнес. Мужчина, которого звали не то Уилсон Такер, не то Артур Такер, не то Боб Такер, сегодня — личность полумифическая. О нем мы знаем куда меньше, чем о Шекспире, Уэллсе, о великих столпах научной фантастики вроде Джека Вэнса. Но слова его живут до сих пор. Они выжили в старые времена, когда фандом только-только зарождался, неся свет во мрак человеческих умов. Когда предшественники — и ваши, и мои тоже — были скромными и недооцениваемым меньшинством, эти слова придавали им сил.