Георгий Старков - Дневник Кати Громовой

Нашла в сарае бабушки ящик со старыми книгами, буду читать.

Дневник, я такая дура!:-(Наконец-то поняла, почему дядя Коля был не рад нашему приезду. Сегодня к соседям с той стороны улицы (не знаю, как их зовут) из города тоже приехали родственники. Наверное, спасаются от заразы, как и мы. Я смотрела из окна, как они разгружаются (а их было очень много, не меньше девяти человек на двух машинах) и вдруг подумала: «А что, если кто-то из них уже заражён?». И ведь правда: ГЧ проявляется не сразу, любой из них может быть носителем болезни, а потом заразит своих, а те во время прогулок по селу заразят всю Прохоровку! Я почувствовала такую острую неприязнь к этим людям — и тут до меня, наконец, дошло. Дядя Коля был совершенно прав, когда говорил, что надо пускать в село не всех. Мне стыдно из-за того, что я не поняла это вовремя. Но ведь мы уже почти неделю в Прохоровке, и никого так и не заразили — значит, выгонять нас уже нет смысла?

В общем, надо поменьше общаться с этими новоприбывшими.

Ух, сегодня Владик напустил на нас страху. Пока никто не видел, убежал со двора куда глаза глядят и забрёл в лес. Хорошо, что далеко не ушёл, мог бы совсем заблудиться. Мы ходили по всей деревне и как сумасшедшие кричали: «Владик! Владушка!». Потом у опушки леса мама услышала, как он плачет, и нашла его метрах в пятидесяти в лесу. Он зацепился рукавом о сук, а когда высвобождался, порвал всю рубашку, стоял там и ревел. Теперь мама говорит, что я должна весь день глаз не спускать с Владика. Тоже мне, счастье.:-(

По телевизору опять выступал Президент. Смотрели его всей семьей, собравшись в гостиной. На этот раз он говорил уже не о распространении ложных слухов, а о том, что нельзя поддаваться страху, несмотря на «сложившуюся тяжёлую санитарно-эпидемиологическую ситуацию в стране». Именно так сказал. То есть Президент признаёт, что положение тяжёлое. Ваня ворчал, типа, до жирафов дошло, а вот мне было очень неприятно слышать такое признание от Президента. Значит, всё и правда очень и очень плохо. Наверное, опять будут кошмары сниться ночью, в последнее время это у меня уже стало привычкой.

После Президента показывали заседание правительства, посвящённое ГЧ. Многие кресла для министров были пустыми. Неужели они все тоже заболели? Ведь никто не стал бы прогуливать такое важное собрание просто так.

Книги у бабушки какие-то скучные, почти ни одну так и не дочитала. Более-менее понравилась только книжка «Дерсу Узала» про человека, который один жил в тайге. Сейчас её дочитываю, когда ничем не занята. Мне даже завидно — вот такому «лесному человеку», наверное, никакая чума не страшна. Живёшь себе один в тайге, и абсолютно всё равно, что там происходит в городах и сёлах.

Дорогой Дневник, за те дни, в которые я ничего не писала, было так много всего, что я не знаю, с чего начать. Ладно, буду просто писать так, как мне в голову придёт.

Во-первых. В Пригорске тоже введено чрезвычайное положение. Говорят, на улицах везде военные машины и солдаты из воинской части на Старопортовской. Люди болеют и умирают тысячами, созданы специальные патрули, которые приезжают на квартиру, улицу, работу — куда угодно по первому звонку и убирают тела умерших, пока от них ещё никто не успел заразиться.

Во-вторых. В новостях пишут, что в Голландии создали новое лекарство, которое вроде бы действует. Очень хочется верить в это, но после того раза с Китаем сильно радоваться не получается.

В-третьих. Женя, когда ходила в погреб за картошкой, оступилась, упала вниз и сломала лодыжку. Сейчас лежит с перевязанной и обездвиженной ногой, ходить не может. Гипса, оказывается, в больнице Прохоровки нет, так что, если Женя не будет лежать смирно, кости могут срастись неправильно. Папа хотел отвезти её в город, но мама убедила его не делать этого.

В-четвёртых. Бабушка тоже больна — но, слава богу, не ГЧ и не травма. Просто стоят очень жаркие дни, а она с непокрытой головой на крыльце весь день одежду в тазу стирала и перегрелась. Сейчас лежит, понемногу идёт на поправку.

Ну и последнее. Вообще-то, я хотела написать об этом в первую очередь, но боялась, что устану, пока всё запишу, так что отодвинула это на конец записи. Въезд в Прохоровку закрыт. Вчера вечером к нам пришёл мужчина, который вызвал отца на улицу. Когда отец зашёл обратно, то сказал, что это работник сельской администрации, и он вызывает нас всех утром на общее собрание села возле часовни. В общем, сегодня после завтрака мы все (кроме Жени и бабушки, конечно), собрались и пошли к часовне. Я очень боялась, что местные собрались нас выгнать, но это оказалось не так. У часовни было около трехсот человек — почти всё село, даже дети. Выступал старик, который работает здесь главой. Он сказал, что из-за ГЧ теперь стало опасно пускать в село приезжих, особенно из городов. «Те, кто сейчас уже находятся в Прохоровке, даже гости, вне подозрений, потому что пока болезнь, слава богу, обходит нас стороной», — сказал он и посмотрел в сторону нашей семьи. Другие тоже посмотрели, и мне стало жутко неудобно. Интересно, почему все именно на нас смотрели? Ведь те, новоприбывшие, тоже там были, но на них внимания не обращали. Наверное, мы просто успели тут примелькаться за это время.