Игорь Азерин - WW III. Операция «Эпсилон»

На последний час было доподлинно известно об уничтожении двух авианосцев: один из них ушёл ко дну, а второй находился в полузатопленном состоянии. Ещё два были серьёзно повреждены и не могли выполнять боевые задачи. Уже в первой российской контратаке были уничтожены американские военные верфи, на которых строились или могли ремонтироваться авианосцы, например, в Нью-Порте, но появились сообщения, будто Япония предложила американцам свои судово-промышленные мощности в Йокосуке. И вот, когда в Токио был уже поздний вечер, министр иностранных дел Японии выступил со специальным сообщением, в котором объявил, что японцы никаких таких предложений не делали, в складывающихся обстоятельствах ни о чём подобном даже не думают заикаться, и вообще, несмотря на то, что поддерживают США, призывают обе непосредственных стороны конфликта держать свои военные силы подальше от её берегов. Заявление министра транслировали все азиатские каналы. Со слов Рудакова и как о том судачили в курилке, у японца был хотя и встревоженный вид, но воинственный тон – видимо, он живо представил, какие могут быть последствия, если американский авианосец зайдёт в японский порт. Западные телеканалы об этом выступлении пока не обмолвились. Наверняка американцы своим фейком хотели запустить череду приглашений для их флота среди союзников и подхалимов, но те, скорее всего, предпочтут в нынешних условиях быть подальше от больших плавучих мишеней для российских крылатых ракет с термоядерными боезарядами.

Вскоре подполковник Калинин отправился на совещание, захватив пару стульев. Собралось больше двадцати человек. Совещание длилось почти два часа. Калинин немного нервничал, так как в двадцать часов закончилось время дежурства Габриеляна и Рудакова, а он не назначил им смену. В основном решались вопросы внутреннего распорядка. Кстати, было решено обратно перейти на восьмичасовой график работы с восьми часов утра следующего дня.

Как только совещание закончилось, Калинин подошёл к своему непосредственному руководителю полковнику Ладужину – отпроситься в город. Ладужин явно не ожидал такой просьбы и отвечал: «Я, в общем-то, был бы не против, но ты же слышал – служащим покидать объект вплоть до особого распоряжения нельзя». Калинин настаивал, говорил, что всего лишь на несколько часов… он обещает… и всё равно скоро людей придётся отпускать домой. Ладужин тогда предложил обратиться к генералу Бликову, так как в любом случае требуется его согласие.

Подошли к генералу: Ладужин передал просьбу Калинина. Краницкий в этот момент был рядом с ними – всё слышал. Первый вопрос, обращённый к Калинину, был о семье: «Ну а почему ты думаешь, что они потеряются?» Дальше он начал про режим, мол, если одному позволить, то завтра все захотят повидаться с близкими, да ещё их сюда приведут, а объект секретный, между прочим. По ходу речения генерал обратился и к Краницкому, видимо, за подтверждением своих слов. Однако Краницкий неожиданно сказал:

– Денис Михайлович – у нас один из лучших специалистов. По своей части я его знаю хорошо, он у меня вызывает доверие. И этот отдел, эта аппаратура работает в большой степени его трудами. Другое дело, что уходить сейчас, в ночь, опасно. Опасно в первую очередь для него самого. И насколько я понимаю, его семья может найти прибежище где-то за городом, где безопаснее, чем в городе и даже у нас. Мы ведь тоже цель для врага.

Генерал выслушал с каменным лицом своего зама по режиму. Потом сказал Калинину:

– Вот видишь? Мы беспокоимся в первую очередь о твоей безопасности, ну и всех служащих. Так что… Ну куда ты в ночь пойдёшь, в самом деле? А если новая атака? Американцы же по ночам воюют всегда. Вот с утра иди. Но не больше, чем на восемь часов! Как договорились. Ты понял меня? Найдёшь-не найдёшь ты там своих, но должен вовремя возвратиться. Найдёшь – отправишь их за город, сюда возвратишься один. Понял? Так что начальник режима подготовит тебе увольнительную, и если ничего экстренного не произойдёт до утра, с восьми часов утра и до двадцати занимайся личными делами.

Выйдя от генерала, Краницкий поинтересовался у Калинина, когда тот дежурит, и пообещал сделать увольнительную через пару часов. Так как с отлучкой вопрос был улажен, то подполковник решил заступить на дежурство сейчас, в паре с Егором Севолиным. Мацкевич, как самый опытный, останется днём за старшего и выйдет на дежурство с Малоновым.

Работники объекта постепенно прибывали, некоторые приводили жён с детьми. Никто из высшего руководящего состава не привёл с собой семью: этим отличались рядовые служащие. Администрация во главе с генералом теперь обосновалась в подземных помещениях. И всё же пока руководящего состава было чуть более половины от штатной численности.