Вячеслав Бец - Расплата

Пообещав Игорю продолжить разговор позже, Андрей поспешил к штабу. Подойдя ко входу, возле которого как раз остановилась машина, он не смог скрыть удивление от увиденного – прямо ему навстречу от машины шёл никто иной, как подполковник Родионов собственной персоной.

– О! Максим Андреевич! Рад видеть! – искренне поприветствовал Макса Андрей и козырнул по привычке.

– Хе-хе, здарова, засранец, – улыбаясь, ответил Макс, подавая руку для приветствия.

Рукопожатие Макса оказалось крепким настолько, что Андрей непроизвольно крякнул от неожиданности. Сделано это было явно намеренно. Андрей, не ожидавший подобного, уже ничего не мог поделать и вынужден был шипеть и терпеть боль.

– За что?

– За всё оптом, – Макс отпустил ладонь и, ухмыляясь, пристально посмотрел Андрею в глаза. – Выпили мне крови из-за тебя, ох выпили.

Андрей виновато улыбнулся и чуть склонил голову.

«Это ты ещё про Аню не знаешь», – с опаской подумал он, но вслух сказал другое.

– Виноват. Исправлюсь.

– Исправишься, конечно, куда ж ты денешься? – уверенно заявил Макс, кивая.

– Ага. Это… а где остальной полк?

– Где-где… В Караганде, – улыбаясь ответил Макс и продолжил после короткой паузы. – Пока что остановились рядом с тренировочным лагерем в Катреничах. А что тут у вас? Как дела?

В ответ на эти вопросы Андрей смог лишь вздохнуть и отвести взгляд, совершенно не зная с чего начинать. Родионов весь день находился в дороге и вряд ли был в курсе произошедшего, если Гронин не вводил его в курс дела ранее. Судя по его виду, неторопливости и вопросам, Макс ещё ничего не знал, а по реакции Романова он понял только то, что дела почему-то не очень. Правда, Родионов не мог знать, что вздыхает Андрей больше из-за собственных проблем, чем из-за того дурдома, который сейчас творился в административном аппарате организации, но обо всём этом Максу ещё только предстояло узнать.

Что чувствует человек, в один миг потерявший всё? Горечь? Отчаяние? Ярость? Опустошение? Или всё вместе? Трудно сказать. Наверное, каждый переживает подобное по-своему. Николай Дьяков, например, поначалу чувствовал пустоту и апатию. Когда у него отняли всё: власть, свободу, перспективы и даже волю к жизни, он отчаялся и просто ждал конца. Но Гронин, этот ублюдок, этот сукин сын… Он пришёл сюда и пообещал ему свободу. Коля выполнил свою часть уговора, дал все сведения, что тот просил… ну, почти все. И что же он получил взамен? Ничего.

Коля давно потерял счёт времени, не знал даже утро сейчас, день или ночь. Не знал, что его заточение длилось уже почти неделю. Шесть дней он жил в тускло освещённой, небольшой комнате, круглосуточно вдыхая вонь собственных испражнений, и дважды в день видел только двух автоматчиков, которые, брезгливо морщась, приносили скудную еду и выносили ведро, выполнявшее функцию туалета. Они не отвечали на вопросы и не обращались к нему.

Периодически у Дьякова возникала мысль убить себя. Просто броситься на них и бойцы вынуждены будут его застрелить, но каждый раз Коля отказывался от этого, надеясь, что Паша отпустит его, как и обещал. Всё-таки, Гронин человек слова. По крайней мере, Коля не помнит случаев, доказывающих обратное. Возможно, Паша просто занят отловом остальных членов подполья и исполнит обещанное, когда закончит с этим?

Когда дверь в очередной раз заскрипела, Коля посмотрел на неё без энтузиазма, ожидая, что за ней покажутся всё те же двое вооруженных бойцов, но на этот раз порог переступили не они, а кое-кто другой. Человек, с которым Коля провёл столько же времени, сколько и с Павлом Грониным. Человек, которого Коля знал так же хорошо, как и Пашу, но с которым почти никогда не мог найти общий язык. Их взгляды всегда различались, но в большинстве случаев Гронин почему-то принимал именно его сторону – Макса Родионова.

Макс вошёл в комнату, брезгливо морщась и на секунду замер на пороге, будто не зная, что делать: закрывать дверь или оставить открытой. Атмосфера в помещении ему была ну совсем не по душе. Подумав немного, он всё же решил не закрывать дверь.

Коля смотрел на него с опасением, но и с надеждой, что тот пришёл исполнить обещание Гронина. Всё же, Родионов часто выступал таким исполнителем.

– Как сидится? – с издёвкой спросил Макс.

– Посиди сам и узнаешь, – огрызнулся Коля.

– Извиняй, в дерьме не купаюсь, – в том же тоне ответил ему Родионов.

Он замолк и остался стоять у дверей. Родионов не обладал даже десятой долей умения Павла владеть лицом, поэтому все его эмоции Дьяков читал без особого труда: и отвращение, и замешательство.