Борис Батыршин - Клык на холодец

На первый взгляд Яцек производил впечатление, скорее, комическое. Рыжий, худой, нескладный, губастый, запястья торчат из рукавов потёртого кителя фельдграу чуть ли не по локоть. Засаленная конфедератка мала на пару размеров и едва держится на вихрастом затылке. Но, стоило присмотреться – и становилось ясно, что нарочитая сутулость скрывает широкие плечи, водянистые лупетки смотрят на мир сторожко и хищно, а мосластые лапы играют обрезом трёхлинейки, словно дамским браунингом. Яцек и прозвище получил из-за этого обреза – по слухам, он раздобыл его в запасниках Музея на Поклонной горе. За стволом числилось немало подвигов, то ли в годы Гражданской войны и коллективизации, то ли в конце сороковых, когда НКВД гоняло по Западной Украине ОУНовцев вперемешку с недобитками из Армии Крайовой. А кое-то уверял даже, что Яцек заявился в Лес уже со своим тёзкой, и было у того на цевье четыре глубокие засечки…

Говорил он обычно негромко, слегка заикаясь, и никогда не позволял себе нецензурной брани. Матом в отряде не ругались, им разговаривали, – но никто и никогда не слышал жеребятины от поляка. Лишь однажды, когда некий несговорчивый обитатель Малиновки (в вышиванке и соломенной шляпе), торгуясь из-за горилки и солёного сала, буркнул под нос «Бандеры на тебя нет, пшеков выблядок", Яцек страшным ударом вбил наглого селюка в стену сарая. После чего, тихо, даже как-то удивлённо произнёс: "Jebany chub" [1] Грязное польское ругательство . Заплатили в тот раз селянину какую-то совсем уж унизительную сумму.

Чекист, вовремя разглядевший в подчинённом талант коммерческого переговорщика, назначил его отрядным начальником снабжения. И не прогадал: стоило Яцеку-Обрезу приобнять самого упрямого контрагента за плечи и ласково заглянуть в глаза, как цена сразу снижалась.

Нет-нет, да и находился желающий поинтересоваться у поляка, почему тот такой рыжий, и что у него обрезано. В ответ «снабженец» миролюбиво скалился и предлагал показать. Если дурак соглашался, то через мгновение обнаруживал у себя в зубах дуло яцекова обреза.

Подойдя с Чекистом к столу (остальным «партизанам» было велено оставаться снаружи) Яцек первым поприветствовал дожидающегося их армянина: "Барэв дзэс, варпэт Рубик" [2] (армянск.) Уважительное приветствие старшего по возрасту .

– Э, – удивился тот – Откуда по-нашему знаешь?

Яцек пожал плечами, и с этого момента его авторитет в глазах владельца «СТАРЬЁ БИРЁМ», и без того немаленький, подскочил на высоту, недосягаемую для товарищей по отряду.

– Ну, хорошо, дарагой, не год. Пусть полгода, пусть три мэсяца, а? Всё равно балшой срок. Я дал вам заказ – и что палучил?

– Мы ведь не спорим. – негромко ответил рыжий снабженец. – Но, если память мне не изменяет, о неустойке речи не было.

Кубик-Рубик возмущённо всплеснул руками.

– Слюшай, какая неустойка-шмеустойка? Мы с тобой, серьёзные люди, всё на доверии, да? Разве ты не просил у меня заказ? – повернулся он к Чекисту. – «Рубик – говорил, – уважаемый, совсем мы на мели, дай заработать!» И я дал, вошёл в твои праблэмы, так?

– Так, то оно так. – уныло отозвался Чекист. – Но, поймите, шипомордники…

– А у Бича нэ шипомордники? Но он всё сдэлал, и в срок!

О том, что егерь сделал дело лишь наполовину, оставив один из «заказов» на его законном месте, в церкви при Третьяковской галерее, Кубик-Рубик не упомянул. Полезно, когда партнёр чувствует, что должен. Очень помогает при переговорах. Лишь бы не помешал поляк со своей невозмутимостью.

А радиола всё выводила:

– Да заткни ты эту тягомотину! – заорал кто-то из посетителей.

Бармен понимающе ухмыльнулся и прибавил звук. Чекист тоскливо вздохнул – он на дух не воспринимал Гребенщикова. Но не препираться же, в самом деле, с барменом, который пока что исправно наливает в долг?

Чекист нечасто бывал в «Б.Г.» – а потому не знал, что в баре считалось хорошим тоном время от времени издавать вопли типа «Хватит нытья!» или «Когда этот козёл уже заткнётся?!». Владелец заведения не протестовал: так чернокожие «братья» называют друг друга «ниггерами», дабы подчеркнуть принадлежность к кругу своих.