Борис Батыршин - Клык на холодец

Хоть Вяз и не мог похвастать особой высотой, уступая в этом даже клёпаному уродцу, его чудовищная толщина ствола с лихвой возмещала этот недостаток. Его громадные корни перекрывали Обводный канал, взбороздив на добрую сотню метров разрушенные кварталы Кожевников. Со стороны Москвы-Реки корни Вяза почти дотягивались до противоположного берега, оставив лодчонкам речников лишь узкий проход – он заслуженно считался самым опасным местом на реке.

Впрочем, кому бы пришло в голову плавать здесь по ночам, в кромешной, угольно-чёрной тьме? Ни луны, ни звёзд, ни хотя бы тусклого огонька гнилушки – любой свет безнадёжно тонул во мгле, расползающейся из Чернолеса, средоточие которого являл собой Вяз .

А вот к тусклым огонькам, тлеющим на посохах в руках семи закутанных в балахоны фигур, это, похоже, не относилось. Друиды (кто же ещё это мог быть?) выстроились на набережной полукругом. В центре его полукруга стоял восьмой – с пустыми руками и откинутом за спину капюшоном. Огоньки на посохах указывали на него, и их острые, зелёные лучики кололи глаза, вынуждая закрываться изодранным рукавом балахона.

– Друид Эреман, знай: сейчас твоё имя звучит в последний раз. – заговорил один из семи. – После этого оно будет навсегда стёрто из памяти Братства. Но сам ты останешься жив – и испытаешь самые ужасные муки, которые только могут выпасть на долю человеческого существа. Ибо, после всего содеянного, ты – всего лишь человек. Порченый , как прозвали тебя другие человеки , и под этим именем ты останешься в их памяти.

Порченый дёрнулся. Даже тьма не могла скрыть презрение, проступившее на его лице.

– Да, именно так! – голос зазвучал громче. – Муки твои, человек , могли бы длиться вечно, но я, верховный друид Лугайд, слуга Дуба, Терновника и Ясеня объявляю тебе милость Леса.

Пауза. Болотные огоньки на кончиках жезлов настороженно тлели.

– Знай, человек : эти муки могут быть прекращены. Верни Жезл, поведай Братству, где он – и обретёшь блаженный покой.

– Сколько раз повторять – я не знаю! – хрипло выкрикнул тот, кого обрекли быть человеком . – Жезл украли, когда ваша банда разорила лабораторию, и…

– Возможно, ты не лжёшь. – голос был непреклонен, неумолим. – Его корни – друид указал жезлом на Вяз – простираются повсюду. Стань их частью, и никакие муки не помешают тебе видеть и слышать с их помощью весь Лес, всё, что в нём происходит. Нет таких мест, куда ты не сможешь заглянуть, кроме, разве что, жалких пятачков, которые человеки неизвестно зачем удерживают за собой. Но там искать, разумеется, незачем – Жезл есть неотъемлемая, естественная часть Леса и только в нём он обретает подлинную мощь.

Голос Лугайда превратился в звенящий рык – такой мощи, что стайка шипомордников, терпеливо дожидавшихся в конце набережной, поджала чешуйчатые хвосты и потрусила прочь.

– Ищи, человек , ищи, если хочешь избавиться от страданий. И запомни хорошенько: другой надежды у тебя не будет. Ни-ког-да.

Порченый прикрыл рукавом балахона лицо, прячась от этих слов – но они падали, размеренно, обжигая мозг расплавленными каплями свинцовой неизбежности.

– Иди, прими свою муку! И помни – ты можешь её прекратить!

Посохи ярко вспыхнули, Порченый вздрогнул всем телом от новых уколов зелёных жал, попятился – и ступил на взбороздивший набережную корень. Зелёные огоньки бешено пульсировали; следуя их ритму, он механически, словно кукла на невидимых ниточках, переставлял ноги, отступая спиной вперёд по неверному мостику. Внизу, в гнилой, чёрной, как смола воде извивались щупальца кикимор – отвратительные твари собрались в предвкушении добычи. Но бывший друид их не замечал: шаг, шаг, шаг – пока лопатки не упёрлись в иссечённую глубокими трещинами ствол Вяза .

Его ждали. Кора лопнула, словно раскрылся узкий вертикальный зев – и несчастный был смят, сжёван его краями, словно чудовищными беззубыми дёснами. Над водой повис вибрирующий вой запредельной муки.

И вдруг всё, разом, кончилось. Набережную залила мертвящая тишина. Огоньки на жезлах погасли, тьма поглотила и берег, и торчащие из воды корни, и кикимор, разочарованно расползающихся по своим норам под чернолесским берегом.

– Позвольте мне сказать, мастер…

Трен склонился перед Верховным друидом. Остальные терпеливо ждали в почтительном отдалении.

– Мне очень стыдно, что я подвёл вас. Не сумел избежать огласки ужасных поступков Эре…