Кларинда - Штамм «Ратоньера»

— Он же туда течет!

— Зато там местность повышается. Он либо впадет в какое-то озерцо, либо обмелеет.

В итоге Кирилл оказался прав — ручей терялся в заболоченной низинке, а дорога поднималась на возвышенность. Дальше шла гряда переходящих друг в друга холмов, покрытых редкой низкой травой. Степь открывалась на многие километры вокруг.

— Тут красиво, — вздохнула Лиза, проводя рукой по стеклу.

— Да уж, — Кирилл кивнул, слегка отклонив голову влево. — А как оживляют пейзаж вон те мужики… или бабы…

Слева, метрах в пяти от дороги, на поросшей короткой и редкой травой земле лежали человеческие кости. Видимо, эти люди умерли уже давно, не меньше года назад. Ветер, дождь и солнце, а может быть, и животные, немало потрудились, срывая плоть с останков. От одежды уцелело несколько задержавшихся на ребрах клочьев, два черепа щерились пожелтевшими зубами, пустые глазницы бесстрастно уставились в небеса.

Лиза ахнула.

— Вот будто ты не врач, — Кирилл повел машину быстрее. — Будто впервые такое видишь.

— Я не патологоанатом, я репродуктолог. Их убили?

— Может быть, — Максим сжал ее руку. — А может, из ближайших сел, стары были уже, умерли сами. Закопать некому.

— Только не уговаривайте меня изображать из себя похоронное бюро, у нас особо времени нет, — предупредил Кирилл. — Пара десятков лет, и такая картина будет везде. Может, они умерли сами, а может, их застрелили, а машину отогнали. Уже неважно. Даже если их застрелили, убийцы точно не сидели рядышком несколько месяцев, а то и лет.

Страшная находка осталась позади. В крупных населенных пунктах подобного не допускали, хотя бесхозных умерших было не меньше, чем бродячих собак, и большинство людей уже теряло разум. Покойники, напоминавшие о скорой участи человечества, немедля прятались с глаз долой, в милосердную почву.

Назад никто не оглядывался, внутри кабины повисло мрачное молчание. Кирилл громко откашлялся, сверился с картой и заявил:

— А мы хороший темп взяли, уже прилично проехали, завтра днем будем на месте.

Лиза после зрелища лежащих на открытом месте мертвецов была не в настроении.

— Если все будет хорошо…

— Будет, — заверил Максим.

— Я думаю, как там с лабораториями, с медцентрами. Это ведь не столица.

— Да ну тебя, — обиделся Кирилл. — Что там, деревня? Знаешь поговорку: Москва рулит, Питер рулит, а Ростов сидит на заднем сиденье, пьет и дорогу показывает. Там больницы есть, медцентры есть.

— Это не то. Я даже не знаю, какое оборудование нужно и какой может быть антидот. И как можно вылечить человека с секреторным бесплодием, хоть мужчину, хоть женщину. Тридцать лет во всех лабораториях бились, и тут, оказывается, какой-то антидот… Когда самым молодым под сорок! Я теперь не верю. Я боюсь верить.

— Это просто нервы, — сказал Кирилл. — Просто нервы. И те покойники. Все будет хорошо, не случайно же к нам тот дед вышел. Доберемся до места, там и будем психовать. Пока надо решить, где переждать ночь, надеюсь, это будет моя последняя ночевка в автомобиле.

На степь медленно опускалась тьма. Закат расцветил небо всеми красками, от нежно-розовых до темно-фиолетовых, земля пряталась в синей тени, по горизонту мелькали контуры перелесков и иногда домов — одиноких хуторов, небольших сел. Но людей не было видно, в окнах не горели огни, насколько можно было различить с приличного расстояния, собаки не лаяли, никто не выходил посмотреть на чужую машину. Хозяева домов либо покинули родные места, либо затаились.

На ночевку решено было остановиться где-то в перелеске, не испытывая судьбу в заброшенной деревне. Кирилл раз за разом забраковывал все примеченные для стоянки варианты: слишком открыто, слишком низко, слишком близко от основной трассы. Возможно, он придирался бы и дальше, но уже почти совсем стемнело. Кирилл нехотя указал на рощицу впереди и буркнул:

— Ничего, сойдет.

Роща была небольшой — несколько десятков низких деревьев или высоких кустарников, ветки покрылись молодой листвой, но укрыть под их сенью здоровенную кабину было нереально. Поэтому решили приткнуться просто рядом с рощей, так, чтобы хотя бы с трех сторон тягач не просматривался.

Мотор замолчал, машина остановилась. Все трое сидели в тишине и темноте, не решаясь открыть дверь. Наконец, осторожно опустили стекло, прислушались — кроме обычных ночных шорохов, снаружи не доносилось никаких звуков. Ни криков, ни отдаленных выстрелов, ни шагов.

— Пахнет как-то мерзко, — сказала Лиза. — Как будто где-то рядом помойка. А ведь домов нет. Может, раньше сюда свозили мусор?