Кларинда - Штамм «Ратоньера»

— Ребят, вы поймите правильно, у нас бензовоз только к концу недели придет, да и придет ли. Люди ж нас порвут, если солярка раньше закончится, всегда, как заправку закроем, вокруг недовольные бегают. Не в деньгах дело, и зачем они теперь вообще, и, кстати, у нас только наличка принимается.

Пришлось прогуляться до здания банка, до центра, отстоять там небольшую очередь, выслушать несколько городских страшилок. Хорошо, что покараулить машину на заправке вызвался Воробей, довольный разнообразием в жизни и, что греха таить, некоторым вознаграждением. Воинская часть же оказалась расформирована, забор сломан, двери в здание вырваны. Оружия тут не стоило и пытаться искать. У Кирилла, как у активиста городской дружины, был легальный пистолет Макарова, и, похоже, им предстояло и ограничиться.

На обратном пути Кирилл вдруг остановился:

— Зарядка! Тьфу ты, черт, мы же не можем ноут все время включенным держать, а надо — из-за карт. Распечатают ли тут… Всякие платные центры лет десять позакрывались, у нас на комбинате старые матричные принтеры люди вытащили… Вон поликлиника, может, там?

— Вряд ли, — вздохнула Лиза. — Мы от руки все бумажки заполняем последние годы. И скажи спасибо, что вообще лечат. Большинство лекарств не производят и не экспортируют, доживаем на старых запасах.

— Погодите, — оживился Кирилл. — Вон ту странную ерунду с колоннами видите?

Здание являлось памятником архитектуры, и не только за старину и добротность. Полукруглые арки, окна с лепниной, колонны и аттики, купол крыши над узким карнизом — все создавало некий ансамбль благородной и строгой красоты, который нарушала облупившаяся краска и отсутствующие кое-где стекла. Плиты старого крыльца вздулись и лопнули от сырости, зато рядом со входом на стене висел листок с распечатанной программой мероприятий.

— Дыра это нора, а нора это кролик, — заявил Кирилл. — У них есть афиши, значит, есть принтер.

Внутри не горела люстра, коридор скупо освещался из редких окон, обшарпанные стены и пол со стареньким линолеумом выглядели так, будто люди вымерли уже давно. В вестибюле одиноко притулился неизменный для таких учреждений стул вахтера, но он пустовал. Лиза уже разочарованно вздохнула:

— Тут никого нет.

В это время раздался скрип открывающейся двери, на шум из кабинета выглянула женщина, щелкнула незамеченным выключателем, в коридоре вспыхнул тусклый желтый свет.

— Вы что-то хотели?

Она остановилась на пороге, ожидая ответа. Определение «женщина» к ней не совсем подходило, скорее, ее можно было бы назвать «леди». Особенно теперь, когда представительницы прекрасного пола забыли, что он прекрасный. Женщины одевались абы как, лишь бы удобно, или — те, кто уже имел определенные проблемы с психикой — по принципу «я надену все лучшее сразу». Стимула для того, чтобы хорошо выглядеть, не существовало в мире без будущего.

Но эта дама в пастельном костюме по фигуре, с идеально окрашенными волосами и макияжем будто вышла из вчерашнего дня. Она была похожа на розу, распустившуюся в заброшенном и заросшем сорняками саду. Лиза, одетая в ветровку и старые джинсы, с простой короткой стрижкой, спрятала за ухо преждевременно поседевшую прядь волос, отступила за колонну и не нашлась, что сказать.

Выслушав просьбу распечатать несколько страниц («Мало! Пять. Э-э-э… Десять. Ну, пятнадцать, но уж никак не больше двадцати!»), дама ушла в глухую оборону.

— Простите, нет. Ни о какой плате… мне очень жаль, но это все не мое личное… мы экономили, именно для афиши, у нас ведь и хор, и танцевальный коллектив еще остался, — она увидела на лицах собеседников сомнение в необходимости печатать афиши и готова была обидеться. — Вы можете сказать, что это не имеет значения, но нет, имеет, даже сейчас. Мы должны до последнего оставаться людьми, а признак цивилизованного человека это культура, это самое главное, нужно и хранить красоту, и самим не опускаться…

Лиза за колонной попыталась еще плотнее впечататься в стенку. Кирилл вдохновенно закивал:

— Конечно, вы совершенно правы, в театрах до сих пор идут спектакли, я вот рассчитывал попасть в Мариинский театр, потому что необходимо все это видеть, пока… Хранить традиции… А самое главное, вы правы, не опускаться. Вы наверняка сами выступаете, или играете. Вряд ли в мире еще остались женщины, которым не дашь больше двадцати пяти.

Она опустила голову, неловко засмеялась — под идеально наложенной пудрой шея пошла складками. Наверняка здешние махнувшие на все рукой мужчины считали ее внешний вид чудачеством или просто привыкли, и комплимент от нестарого импозантного незнакомца был ей в новинку.