Ник Львовский - Заметки путевого Обходчика

Поверхность встретила нас сыростью и резкими порывами ветра. Я увидел, как поежилась Лена, и мне захотелось, позабыв о ссоре, укрыть девушку от холода. Собой. Даже сделал шаг в ее сторону, но она уже взяла себя в руки, перехватила сподручнее автомат, и бодро зашагала вслед за Обероном. Мое поползновение так и осталось на стадии зародыша. Я тоже ухватился за Абакан, словно утопающий за соломинку, и дал себе строгое указание, следить за происходящим вокруг, а не за тем, чем занята в данный момент девичья фигурка впереди.

Глава 26. Не верь тому, что кажется. (еще немного продолжения)

«Она, все-таки, дочь начальника. А значит, наши дороженьки вскоре разойдутся в разные стороны. Правду говорят – от любви одни проблемы.

И почему это Оберон вот так, запросто, отказался от похода к Кузьмичу? К нему же рукой было подать. Даже идти не надо было. Всего лишь обождать. Тот сам пришел бы. Неужели просто, по доброте душевной, он помогает нам? Вернее мне. Или же в этом тоже есть какой-то скрытый подтекст. Некий злой умысел, который, как завсегда бывает, откроется лишь в самом конце. Когда деваться некуда будет.

Как, интересно, Павел Семенович среагирует на то, что я приведу ему его ненаглядную дочурку. Отпустит ли с миром? А ежели нет…» – рой мыслей беспрестанно жужжал, копошился, разрывая мою и так уже болезненную головушку на части. Параллельно я не забывал все время поглядывать по сторонам. Не на увеселительной прогулке, в самом деле. В любую секунду это кажущееся, мнимое спокойствие города, могло взорваться чем-то опасным и непредсказуемым.

А боль все накапливалась. Наибольший сгусток ее образовался где-то в области макушки. Вырвался наружу, и теперь нещадно давил, стальным обручем сжимая каждую клеточку, каждый микрометр кожи. Вот он постепенно добрался и до глаз. Те в раз заслезились, застя роговицу. Если учесть, что я был в противогазе, то видимость стала почти что нулевая. Сердце бешено колотилось, словно желая напомнить мне, что оно еще работает, но требует передышки. Более существенной, чем те жалкие крохи, коими я кормил его до этого.

Лена, шедшая в паре метров от меня, тоже давно уже сбавила темп, а в ее неуверенных движениях чувствовалась настороженность. Только Оберон, казалось не знавший даже самого слова усталость, все так же вышагивал впереди. При этом он успевал еще отлучаться в разные стороны, недалеко, конечно же, выглядывая по привычке, чем можно было бы поживиться.

Я уже в который раз моргнул, пробуя навести резкость. Куда там. «Вот если бы рукавом. А еще лучше водой. Прозрачной и чистой» – от одного только упоминания о воде у меня пересохло горло, а язык, разбухнув до размеров всего рта, прилип к небу. Тяжело вздохнув, я оторвался от созерцания неба, крылатых монстров следовало опасаться едва ли не больше иных тварей, и снова перевел взгляд на Лену. За ней я следил гораздо чаще, чем следовало. И обомлел. Ее там не было. Только что, минуту назад была, а сейчас пусто.

Оберон, ничего не подозревая, продолжал идти дальше. Даже не оглядывался. А зачем, когда замыкаю колонну я. Если что случится, то он это обязательно услышит. Будь то пальба автомата, или же крик кого-то из нас. В данном случае ни он, ни я ничего не слышали. Абсолютно. Только ветер, создавая треск и шуршание, весьма схожие с радиопомехами, продолжал свой монолог. Ему никто не отвечал, и он, наверняка обидевшись, с шумом проносился по улочкам призрачного города, пытаясь все же найти себе собеседника.

Я с трудом вышел из оцепенения, и сломя голову, рванул вперед. Моя левая ладонь словно срослась с цевьем Абакана, став его логичным продолжением. Неким отростком, способным лишь автоматически переводить оружие в нужное направление. Указательный палец правой нервно подрагивал на спусковом крючке, готовясь, если понадобится, вжать его до упора.

Не набери я приличного разгона, то тоже оказался бы в той дырище. Моя правая ступня едва не соскользнула вниз. А так, успев оттолкнуться и совершив по инерции просто таки невероятный прыжок, мне удалось перемахнуть через провал. Упал. Еще в полете успел сгруппироваться и перекатившись через плечо – «ССССС!!! ОПЯТЬ РАНЕННОЕ!!!» – снова вскочил на ноги. Шум, произведенный мною, мог не услышать только глухой. Оберон таковым не являлся. – Что? – он нарисовался рядом. – Что случилось? – недоуменно повертел головой. – А где Ленка? – наконец-то понял, что чего-то, вернее кого-то не хватает. – Там – дулом автомата я указал на дыру, присыпанную листвой и прутьями. Тело Лены проделало в этой природной насыпи брешь, и только благодаря этому я смог ее заметить. – Кроты, мать их – прогундосил Оберон.