Pferd im Mantel - Колокола обречённых. Ч.1 - Очищение молитвой

Люди загалдели. Фёдор крикнул:

— Алё! Харэ ликовать! Так! Карту… Есть карта области у кого с собой?

— Ну, у меня. — Паратов достал из внутреннего кармана потрёпанную карту, свёрнутую и упакованную в целлофановый файл.

— Давай!

Разложив на столике карту, все присутствующие склонились на ней. Дыма резко прибавилось — когда люди нервничают, они курят. Фёдор водил по ней попавшимся под руку шурупом, стараясь поконкретнее определить их местоположение.

— Так, Миша, ангел ты наш. Смотри — мы сейчас где-то здесь. Покажи нам — где ваш поезд.

Михаил принял из рук Срамнова шуруп, и почесав бороду, ткнул им в карту:

— Вот здесь.

— Километров двадцать отсюда… — сделал вывод Степан Политыч.

— Ясно. — выговорил Фёдор и откинулся к стене. — Значит так. Завтра — а точнее, как ливень сойдёт, делимся на две группы. Добро церковное твоё, Феофан, из вездехода по грузовикам рассовываем. Берём ГТСку и кунг этот и идём к поезду. Старшим — я, со мной: Миша — это понятно, Политыч, Аслан, Папа, Сева, Парат и человека три охранника, посноровистее. Ты, Ваня — Старшим в колонне. Ставите лагерь, копаетесь с техникой, ждёте нас. Семнадцать вас осталось, Миш? — будем забирать вас на Село. Один пёс — тут вас надолго не хватит. Соберёте своё, и… Люди на Селе сейчас на вес золота — лишними не будете: поселим, обостроим, работу, довольствие дадим. Посмотрим, какой подъезд к железной дороге… Мне кажется — рано радоваться: ещё надо подумать как это топливо оттуда вывозить. И где хранить: у нас его никогда не было столько, чтобы вопрос вставал. Сейчас май — всё лето впереди, и затариться надо по-максимуму. А вот как — это уже вопрос. Короче — заберём людей и осмотрим подъезд. А тебе, Волчок, предстоит особая миссия в ближайшее время: искать бензовозы и ставить их на ход.

Наполеоновские рассуждения Фёдора прервал Сеня Карнаухов — мужик из группы Паратова. С круглыми глазами он распахнул настежь двери кунга, не считаясь с приличиями — старшие заседают, и, невзирая на струи ливня, выдохнув, тыкнул пальцем в сторону тёмного города:

— Фёдор, Валера! Фары! Фары в стороне Лихославля — глядите!

Все метнулись к выходу — за стеной дождя, там, где угадывался город, рыскали пятна света, размытые непогодой. Два, четыре, и ещё, ещё…

— Э. это они. — глухо прошептал Михаил. — Помоги нам, Господи!

— Да пропустите к батюшке меня, прошу Вас, ради всего святого! — не унималась паломница под дверью отца Зосимы, старавшаяся, наверное, приступом взять дверь кельи архимандрита, обороняемую грудью брата Софрония, молодого келейника, получившего это непростое послушание совсем недавно. Его и назначил сам Настоятель обители — с прицелом: весьма увеличился поток паломников к старцу, а тот не молод — годы берут своё, сил и здоровья уже не хватает. Старый-то келейник старца, отец Липий, преставился в прошлом году на Страстной неделе: годы по тюрьмам да лагерям не проходят даром. Ох и тяжко смотреть как братья, что и помоложе даже, уходят… А отцу Зосиме — 84 в этом году.

Сняв с носа очки и отложив Феофана Затворника, которого внимательно читал, отец Зосима поднялся из-за стола, заваленного книгами, письмами, иными бумагами, и, опираясь на посох, посеменил к двери. Приложил ухо сперва и усмехнулся: крепко Софроний стоит.

— Ну какая же Вы настойчивая, женщина! — мягко спорил с рвущейся в келью паломницей брат Софроний. — Говорю же Вам: занят. Занят батюшко! Сегодня уже не будет посетителей принимать — приходите завтра.

— Да что же такое, батюшка! — не унималась женщина. — Говорю Вам: неотложное дело у меня. К батюшке уже третий день попасть не могу — такие очереди! А у меня завтра билет домой — а я ведь через пол-страны к нему прикатила! И что же теперь — так и не попаду?!

— Ну я понимаю, а Вы посмотрите сколько людей ждёт! А Вы вот так, бесцеремонно…

— Да я же не ради себя через всю страну да на последние деньги, батюшка! — всхлипнув, взмолилась женщина.

«Да что ж такое-то сегодня?! — подумал старец. — Один за одним, один за одним — и конца краю-то не видно. Да надо уважить бедную-то. Ох, не согнуться — не разогнуться…»

Отец Зосима повернул ключ и приоткрыв дверь, вышел в коридор. Как и обычно в последние годы, коридор был полон паломников, ожидавших счастливой возможности хоть краем глаза посмотреть на благодатного старца. Четыре года уж как батюшка вышел из затвора, осенённым чудесными дарами Господними. Старец был прозорлив и рассудителен и людская молва о нём быстро разнеслась по всей Православной России. Толпами устремились люди в монастырь, ночевали под окнами. Всё несли они старцу — беды, боль, болезни, неустрои… Отец Зосима, конечно, найти время для каждого не мог. Ведь человек, приходящий к старцу со своими проблемами, не зверь — нужно тепло и забота, поговорить, расспросить. Разобраться нужно в душе человеческой. А здоровье уходит: вот уже и слепнуть начал. Как помочь, посоветовать каждому?! А ещё и монастырское послушание: архимандрит Зосима был братским духовником. Но за годы эти, пропуская через себя все исповедуемые грехи (а их и у братии хватает — помилуй Господи!), эти боли и беды, не окаменел сердцем старец, как иные духовники — как мог, людям помогал. Только на всех его не хватало…