Вероника Рот - Преданная

— Наименование «дивергенты» мы даем тем, кто достиг приемлемого уровня генетического выздоровления, — объясняет Дэвид. — Мы хотели, чтобы руководители вашего города поняли данный расклад. Увы, лидер эрудитов начал охоту на них. Вопреки всему, что говорила Эдит, мы никогда не хотели сформировать из дивергентов армию. На самом деле мы не ждем от вас никакой помощи. Нам нужно, чтобы ваши здоровые гены были переданы будущим поколениям.

— То есть, если ты не дивергент, ты — больной? — бормочет Калеб в ужасе.

Не думала, что когда-нибудь увижу Калеба на грани истерики, но сейчас он, похоже, расплачется. «Тише», — повторяю я себе снова и делаю глубокий медленный вдох.

— К сожалению, — уточняет Дэвид. — Все не-дивергенты имеют генетические повреждения. Но для нас это стало сюрпризом. Ведь в итоге мы обнаружили, что коррекция поведения в вашем городе оказалась эффективной. Прежде это рассматривалось нами как единственное средство спасения. Иногда вообще неясно, имеет ли человек из вашего города здоровые гены или изменения связаны с воспитанием.

— Я не дурак, — подает голос Калеб. — Вы утверждаете, мои предки были искусственно изменены, чтобы стать умнее, поэтому я, их потомок, не умею сострадать. Таким образом, я и другие люди, чьи гены были изменены, ограничены в своих возможностях. Тогда как дивергенты — нет.

— Правильно, — кивает Дэвид.

Калеб смотрит на меня, и я не отворачиваюсь. Значит, причиной предательства Калеба стали его поврежденные гены? Странно…

— Сами по себе гены — еще не все, — вмешивается Амар. — Люди всегда имеют выбор. Вот что важно.

Я вспоминаю нашего отца, прирожденного эрудита, человека, который не мог не быть умным. Выбрав свою фракцию, он начал пожизненную борьбу против своей природы и, в конечном счете, ее победил. Он воевал с самим собой так же, как и я. Внутренняя борьба не может быть продуктом мутаций, скорее это — универсальное человеческое свойство.

Смотрю на ссутулившегося Тобиаса. Он совершенно обессилел, кажется, вот-вот упадет в обморок. Он не одинок. Такая же реакция у Кристины, Питера, Юрайи и Калеба, нахмурившейся Кары. Они ошеломлены.

— Это долгий разговор, — говорит Дэвид.

Кристина, стоящая рядом со мной, фыркает.

— А вы провели бессонную ночь, — невозмутимо заканчивает фразу Дэвид. — Сейчас я проведу вас туда, где вы сможете поесть и отдохнуть.

— Минуточку, — восклицаю я.

Я думаю о фотографии, лежащей в моем кармане, и о том, что Зоя знала мое имя.

— Вы сказали, что наблюдаете за нами. Каким образом, позвольте спросить?

Зоя поджимает губы. Дэвид молча кивает одному из людей, сидящих позади него. Экраны разом включаются, на каждом из них появляется изображение, транслируемое из различных мест в городе. Я вижу штаб лихачей, Супермаркет Безжалостности, парк Миллениум, Хэнкок-билдинг и Втулку.

— Вы ведь знали, что лихачи следят за городом с помощью видеокамер, — поясняет Дэвид. — У нас есть доступ к их каналам информаций.

Точно, нам надо отсюда сматываться.

Дэвид ведет нас к контрольно-пропускному пункту. Мы проходим через сканер, разбираем свое оружие. Всю свою жизнь за мной наблюдали. Когда я была маленькой, мои первые шаги и первые слова, мой первый день в школе и первый поцелуй. И когда на меня напал Питер, а мою фракцию превратили в армию, и когда умерли мои родители. Единственное, что удерживает меня от бегства, это фотография. Я не могу покинуть этих людей, не выяснив все, что они знают про мою маму.

Дэвид приводит нас в помещение с ковровым покрытием и расставленными везде растениями в горшках. Обои старые и пожелтевшие, по углам они отстают от стен. Следующая комната имеет высокие потолки и деревянный пол. Тепло светятся желто-оранжевые лампы, и в два ряда стоят складные кровати, в изголовьях которых находятся тумбочки. Здесь большие окна, занавешенные элегантными шторами. Но когда я подхожу к ним поближе, становится заметно, что они изношены и потрепаны по краям.

Дэвид говорит, что прежде эта часть здания Бюро являлась отелем, туннелем, связанным с аэропортом, а данное помещение было банкетным залом. В очередной раз он произносит слова, которые мы не понимаем:

— Вот ваше временное пристанище. Как только вы решите, что делать дальше, мы переселим вас в другие места, на территории самого Бюро или где-нибудь еще. Зоя проследит, чтобы вы хорошо устроились, — произносит он. — А я завтра вернусь.

Тобиас расхаживает взад-вперед и грызет ногти. Никогда прежде не замечала за ним подобной привычки. Возможно потому, что не видела его раньше в таком нервном состоянии. Я понимаю, что должна остаться, но мне немедленно нужно выведать информацию о моей матери.