Вероника Рот - Преданная

Тобиас идет по рельсу, балансируя разведенными в стороны руками. Остальные топают вразнобой. Мы почти не разговариваем, разве что иногда обращаем внимание друг друга на какую-нибудь диковинную деталь.

Но я сосредоточилась на бетонных стенах. Они покрыты странными изображениями гладкокожих людей. Еще тут множество огромных фотографий красочных флаконов с шампунями, бальзамами. витаминами или странными веществами, на них написаны непонятные слова: «Водка», «Кока-Кола» и «Энергетический напиток». Цвета и формы завораживают.

— Трис, — Тобиас кладет руку на мое плечо. — Ты слышишь?

Я замираю и замечаю тихий гул, прерывистый, но интенсивный. Он напоминает рокот двигателя.

— Замрите! — кричу я.

К моему удивлению, все останавливаются, даже Питер. Мы сходимся группой в середине колеи. Питер достает пистолет. Делаю то же самое, сжимая свой, на всякий случай, обеими руками. Помню, с какой легкостью я когда-то использовала его. Теперь все по-другому.

Что-то появляется из-за поворота. Похоже на черный пикап, но побольше. Он достаточно вместителен, чтобы в его крытом кузове поместилась дюжина человек. Меня бросает в дрожь.

Грузовик переваливает через рельсы и тормозит в двадцати футах от нас. Я вижу человека за рулем: у него темная кожа и длинные волосы, собранные в хвост на затылке.

— О боже, — восклицает Тобиас.

На пассажирском месте сидит женщина. Она — веснушчатая и примерно того же возраста, что и Джоанна. Незнакомка прыгает на землю и поднимает обе руки, показывая, что она не вооружена.

— Привет, — здоровается она, нервно улыбаясь. — Меня зовут Зоя. Это — Амар.

Она кивает на водителя, который тоже выходит из грузовика.

— Амар мертв, — заявляет Тобиас.

— Нет, я живой, Четыре, — отвечает Амар.

На лице Тобиаса — страх. Я не виню его. Не каждый день видишь такое. Лица тех, кого я потеряла, вихрем мелькают в моем сознании: Линн, Марлен, Уилл, отец, мать.

Что, если они еще живы? А занавес, который разделяет нас, это не смерть, а просто сетчатая ограда? Я не могу удержаться от своей глупой детской надежды.

— Мы работаем на организацию, которая основала ваш город, — произносит Зоя. — Эдит Прайор была ее членом. И еще…

Зоя лезет в карман и достает помятую фотографию, сверяется с ней и смотрит на меня в упор.

— Я думаю, ты должна увидеть ее, Трис. Сейчас я шагну вперед и положу фото сюда, хорошо?

Она знает мое имя. Причем не только имя, но и прозвище, которое я сама себе выбрала, войдя во фракцию лихачей. У меня ком подкатывает к горлу.

— Хорошо, — хрипло повторяю я.

Зоя кладет фото на рельсы, а затем возвращается назад. Я выхожу из нашей группы, чувствуя себя беззащитной, наклоняюсь и хватаю снимок. Потом осторожно отступаю.

На фото заснят ряд людей, стоящих вдоль забора. Нахожу среди них маленькую Зою, — девчонку с веснушками. Я собираюсь спросить у нее, какое отношение ко мне имеют эти люди, но внезапно узнаю молодую женщину с тусклыми светлыми волосами. Моя мать. У меня перехватывает дыхание. Я чувствую горе, боль и тоску.

— Нам надо о многом с тобой побеседовать, Трис, — произносит Зоя, — но здесь не самое лучшее место. Мы хотели бы отвезти вас в нашу штаб-квартиру.

Держа пистолет, Тобиас касается моего запястья.

— Тут твоя мама? — уточняет он.

— Наша мама? — восклицает Калеб, отпихивая Тобиаса и заглядывая мне через плечо.

— Да, — отвечаю я.

— Ты им доверяешь? — вполголоса спрашивает Тобиас.

Зоя не похожа на лгунью. Значит, слухи о том, кто такая Эдит Прайор — правда. И еще есть Амар, теперь бдительно наблюдающий за каждым движением Тобиаса.

— Мы сами хотели их найти, — признаюсь я. — Мы должны кому-то здесь доверять, не так ли? Иначе нам просто останется бродить по этой пустыне, пока не подохнем с голоду.

Тобиас опускает пистолет. Я тоже. Остальные следуют нашему примеру. Кристина — последняя.

— Но пообещайте, что мы можем свободно уйти оттуда в любое время, — отчеканивает она. — Ладно?

Зоя прижимает руку к груди.

— Даю вам слово.

Я стою у борта грузовика, вцепившись в стойку, на которой укреплен брезент. Как бы мне хотелось, чтобы новая реальность оказалась симуляцией. Тогда я бы мог манипулировать ею, разобраться в ней. Но я бессилен. Амар жив.

«Адаптируйся!» — такой была одна из любимых его команд во время моего посвящения. Его вопли будили меня лучше всякого будильника. Адаптируйся быстрее и лучше. Адаптируйся к любым ситуациям — и днем, и ночью.