Вероника Рот - Преданная

Ночной воздух холодит мои легкие. Наступила моя последняя ночь в городе.

Юрайя, Зик и Кристина направляются к штаб-квартире эрудитов. Я удерживаю Трис за руку и тяну ее обратно.

— Давай прогуляемся.

— Ты чего?

— Мы быстро, — и тащу ее за угол.

Сейчас кажется, будто пустой канал заполнен темной водой, в которой отражается лунный свет.

— Ты ведь со мной, Трис. Они не будут нас арестовывать.

Легкая улыбка сквозит в уголках ее губ.

За углом, она прислоняется к стене. Тени вокруг ее глаз подчеркивают яркость зрачков Трис.

— Я не знаю, что делать, — она прижимает руки к лицу и ерошит себе волосы. — Я имею в виду с Калебом.

— Не знаешь?

Она смотрит на меня.

— Трис, — начинаю я. — Ты же не хочешь, чтобы он умер?

— Дело в том… — она зажмуривается. — Я так… зла на него. Я стараюсь вообще не думать о нем, потому что хочу, чтобы…

— Я отлично тебя понимаю.

Я и сам мечтал убить Маркуса. Однажды я даже решил, как это сделаю, — ножом, так, чтобы почувствовать, как жизнь вытекает из него по каплям. Но эта мысль испугала меня еще сильнее, чем его жестокость.

— Наши родители попросили бы меня его спасти, — теперь ее светлые глаза широко открыты, она смотрит в небо. — Они бы сказали, что это эгоистично — обрекать кого-то на смерть, только потому, что обидел тебя. Боже мой…

— Дело не в том, Трис.

— Нет, — она отталкивает меня. — Он был связан с ними куда больше, чем со мной. А я хочу, чтобы они мной гордились. Вот и все.

Я никогда не имел родителей, которые могли быть для меня хорошим примером и чьи ожидания стоило бы оправдывать. А мать и отец Трис воплотились в ней самой — в ее смелости и красоте. Прикасаюсь к щеке Трис, глажу ее волосы.

— Я вытащу его.

— Откуда?

— Из тюрьмы. Завтра, прежде чем мы покинем город, — обещаю я.

— Правда? Ты уверен?

— Абсолютно.

— Я… Спасибо. Ты… удивительный.

— Просто ты не знаешь моих скрытых мотивов, — улыбаюсь я. — Я позвал тебя сюда вовсе не для того, чтобы болтать о Калебе.

— Да?

Я кладу руки ей на бедра и притискиваю к стене. И в нас обоих пробуждается страсть.

Склоняюсь к ней и ощущаю ее дыхание. Она льнет ко мне, но я отодвигаюсь, дразня ее. Трис цепляет пальцами меня за ремень и дергает к себе, так что я локтями стукаюсь о кирпичи. Она пытается поцеловать меня, но я уворачиваясь и сам целую в макушку, затем в щеку, в шею… Ее кожа мягкая и соленая на вкус, после ночного бега.

— Сделай мне одолжение, — шепчет она, — никогда больше не рассказывай мне о своих благородных намерениях.

Она обнимает меня, проводит руками по спине и плечам. Кончики ее пальцев проскальзывают под пояс моих джинсов. Я боюсь пошевелиться. Наконец, мы целуемся, и это приносит нам облегчение. Она вздыхает, а я счастливо улыбаюсь. Приподнимаю ее, и ее ноги обвиваются вокруг моей талии. Она смеется, и я чувствую себя очень сильным и храбрым.

Это лучшая моя ночь в городе.

Разоренное здание в секторе лихачей выглядит так, словно здесь прячется дверь в иные миры. Впереди возвышается башня Спайр, пронзающая небо.

Кровь, пульсирующая в висках, отбивает секунды. Хотя лето подходит к концу, все еще тепло. Тренируя мышцы, я потратил бездну времени на занятия бегом и борьбой. И бег, и борьба стали для меня единственным способом избежать опасности, остаться в живых. Я мчусь к зданию и притормаживаю перед входом.

Зеркальные оконные стекла отражают свет. Где-то там — кресло, в котором я сидел, во время симуляции атаки, пятно крови отца Трис на стене… Тогда голос Трис прервал этот процесс, и я ощутил ее руку на своей груди. Трис вернула меня в реальность.

Распахиваю дверь в панорамную комнату страхов и со щелчком открываю крышку черной коробочки со шприцами, которая лежит в моем заднем кармане. Вот знак моей слабости и силы.

Прижимаю иглу к шее и нажимаю на поршень. Коробка падает на пол, а мое сознание переносится в другое место.

Я стою на крыше Хэнкок-билдинг, неподалеку от крепления троса зип-лайна, с помощью которого лихачи играют в прятки со смертью. В небе — черные тучи, у меня перехватывает дыхание от ветра. Трос справа от меня лопается и, отлетев назад, разбивает окно.

Мой взгляд скользит взглядом по крыше, фокусируется на ней. Несмотря на свист ветра, я заставляю себя подойти к краю. Дождь лупит по плечам и голове, пытается сбросить меня вниз, к земле. Я наклоняюсь и падаю. Мой рот раздирает полузадушенный ужасом крик.