Эми Плам - После конца

- Шаман-предатель с дружками у нас на хвосте. Веселуха, - говорю я, подъезжая к повороту на Спрэй. Я сворачиваю, и теперь мы движемся на юго-запад. В сторону Калифорнии. В сторону дома. Мне нужно позвонить отцу.

Словно сходу читая мои мысли, Джуно спрашивает:

- Разве твои родители не беспокоятся о тебе?

Первый раз она спросила хоть что-нибудь обо мне, кроме того мимолетного «расскажи мне что-то о себе». Это первый намек, что она хоть немного интересуется мной. И почему от этого во мне загорается слабый огонек надежды? Наверное, потому, что все мои мысли этим утром занимают ее медово-золотистые глаза, всего в каких-то дюймах от моих, и ее теплые, мягкие губы.

- Моя мама бросила нас с отцом в прошлом году, так что ей не с чего волноваться, - пробивает меня на откровение.

- Майлс, мне очень жаль, - говорит она и кладет свою руку поверх моей. Тепло разливается там, где ее пальцы касаются моей кожи. Я пытаюсь не замечать реакции тела на ее прикосновение, но с каждым разом это становится все труднее.

Джуно смотрит на меня с любопытством, как будто задается вопросом, собираюсь ли я заплакать, но эти реки давно высохли, все что осталось - это борозды, вырезанные в моем сердце. - Что случилось? - спрашивает она, когда видит, что я не собираюсь расклеиваться.

- Она страдает от тяжелой депрессии. В прошлом году после неудачной попытки самоубийства, она заявила, что нам будет лучше без нее. И уехала.

Джуно крепче сжимает мою руку, и, смотря с ужасом в глазах, спрашивает:

- Вы знаете, где она?

- Да, папа выследил ее. Она живет со своей теткой недалеко от Нью-Йорка.

- Майлс. Я даже не знаю, что сказать. - Она выглядит потрясенной. И действительно расстроенной.

- Да, все в порядке, - говорю я, чувствуя, что это я успокаиваю ее, а не наоборот. - Конечно же, я скучаю по ней, но через некоторое время ты привыкаешь к тому, что человек ушел, - какой же я лжец. Да и Джуно, кажется, не купилась на это.

- Мне даже трудно такое представить. Я никогда не знала никого больного.

- Ну, знаешь, душевное расстройство такая же болезнь, как и все остальные. По крайней мере, так мне продолжают твердить люди. Мол, с каждым может случиться.

Джуно смотрит на меня как-то странно, будто ей жаль меня. Мой взгляд падает на ее губы, заставляя сердце замереть, и я быстро сосредотачиваюсь на дороге.

- Ну а твой папа? - продолжает она.

- Что мой папа? - спрашиваю я, и понимаю, что мой голос звучит настороженно.

- А он не будет волноваться?

- Ну, он знает, что я был в Сиэтле, - отвечаю я осторожно. - Хотя мне и правда стоит с ним связаться, чтобы он не беспокоился.

Джуно прикусывает губу.

- Что? - спрашиваю я.

- Фрэнки ясно дал понять, что мне не стоит позволять тебе пользоваться телефоном, пока я с тобой.

В словах Фрэнки все-таки было зерно истины, думаю я, и гадаю, что же сказать отцу, когда, наконец, с ним свяжусь. В том смысле, что не могу же я просто так сдать ему Джуно. Тем более теперь, когда я уверен, что она не та, за кого ее принимает отец.

- Могу я спросить у тебя кое-что? - говорю я, отодвигая свою руку отее, чтобы крепче взяться за руль и проехать крутые изгибы на дороге. У нас из-под колес взмывает ввысь сокол, унося несчастную добычу - кажется, мышь - в своих когтях.

- Конечно, - кивает она.

- Та куча денег, с которой ты гуляла по «Уол-марту»... где ты их взяла?

Вспышка подозрения мелькает на ее лице, но потом она пожимает плечами, как будто решает, что правда не сможет ей навредить.

- Я обменяла золотой самородок на наличные.

- Так, что ты ни на кого... не работаешь? - Я спрашиваю, и это звучит как-то неправильно. Но она вроде не замечает и качает головой.

- Моим единственным занятием всегда была охота ради пропитания, ведь я один из лучших стрелков общины. Ну и ученица Мудреца, конечно. Хотя с этим, кажется, покончено, раз Уит пытается и меня заполучить.

Она пытается говорить как можно беззаботнее, но вот кроме той улыбки за завтраком и момента сейчас, когда я рассказал ей о маме, весь день она относится ко мне прохладно. Может, все дело в том поцелуе, но мне кажется, он здесь ни при чем. Джуно кажется отчужденной. И что-то в ней изменилось.

Она берет потрепанный альбом с ручкой, который я хранил в пассажирской дверце. - Я воспользуюсь..? - спрашивает она и начинает в нем что-то строчить.

- Что ты пишешь? - интересуюсь я.

- Записку.

Я благодарю небеса в квинтиллионный раз, что она не болтушка, как большинство девушек, которых я знал в Эл. Эй.и включаю радио. Мы молча едем следующие два часа, птица дремлет на заднем сидении, а Джуно смотрит в свое окно, изредка, поглядывая, далеко ли мы уехали.