Вера Космолинская - Осеннее равноденствие

— Ну, слава Богу, — с облегчением вздохнул Робер, получив объяснение.

Поль и Дракула переглянулись с насмешливым видом.

— А теперь, — воскликнула Амели, — у меня есть отличная идея. Сегодня, вместо обычных шарад, я предлагаю устроить спиритический сеанс!

— Как чудесно! — взвизгнула Эжени, охваченная сладостным предвкушением, не лишенным доли священного ужаса.

— Простите, я не уверен, что следовало бы делать это сегодня, — осторожно заметил граф. Мы снова были в гостиной. Он подошел к камину и как-то по кошачьему смотрел на огонь, не мигая, широко открытыми глазами. И, обернувшись, взглянул на Амели так, как если бы она была всего-навсего мышью. Мгновенье, и это ощущение пропало. Хищник и дичь исчезли без следа, комната снова стала уютной и обычной.

— Почему же именно сегодня? — Амели вопросительно склонила головку набок, томно взмахнув ресницами.

— Осеннее равноденствие. Это время, принадлежащее смерти.

— Смерти? — нервно переспросила Эжени. — Я не…

— Ну, что вы, дорогая, — успокаивающе пробасил Робер, беря ее за руку. — Ведь тем интереснее. Мы же все равно в это не верим. А вы, граф, верите в общение с духами?

— Зачем же мне верить в это? — пожал плечами Дракула.

Мне почудилась в ответе двусмыслица.

Свет был погашен. Горели только несколько свечей. Мы сидели вокруг маленького журнального столика орехового дерева, на котором лежал расчерченный лист бумаги. В центре находились наивные изображения магических знаков — звезды, многоугольники, символы зодиакальных созвездий. То ли они должны были притягивать потусторонние силы, то ли, напротив, оберегать нас от их дурного влияния. Уже довольно долго не происходило ни того, ни другого.

— По моему, все эти духи заснули, — проворчал Антуан. — Может, нам следует вспомнить кого-нибудь поагрессивнее?

— Мне ничего не приходит в голову, — признался Оливье.

Робер хохотнул:

— Поль, придумай-ка нам что-нибудь этакое. Из страшной сказки.

— Не делай этого, — предостерегла я.

— Не буду, — сказал Поль.

Робер торжественно воскликнул:

— Я придумал! Я призываю…

— Молчите, — повелительно произнес Дракула. Но поздно.

— Я призываю Ангела Смерти!

Несколько мгновений ничего не происходило. Вдруг, в комнате поднялся черный вихрь, озаряемый короткими синими вспышками. Эжени завизжала и упала в обморок. За ней последовали Амели и Оливье. Антуан еще держался с полминуты. Его бесцветные глаза были расширены до предела. Наконец, пенсне скатилось с его носа на пол, а за ним и сам Антуан. Кто-то взял меня за руку. С этим легким пожатием, словно придавшим мне сил, ужас, сдавивший мое горло, растворился, уступив место какому-то безразличному свободному восприятию действительности. Я почувствовала себя защищенной.

— Не бойтесь, — спокойно, и даже ласково сказал граф Дракула. — Мы сумеем с этим справиться. Только ни во что не вмешивайтесь.

— Я не боюсь, — пролепетала я, не знаю почему.

— Это может быть опасно, — с сомнением заметил Поль, но тоже совершенно нормальным голосом.

Так значит, граф — колдун! Вот почему он казался таким странным. Эта мысль меня ничуть не пугала. Наоборот, привела в восторг. Волшебство существует! А Поль? Выходит, он тоже?!

Между тем становилось все страшнее. В центре черного вихря, соткавшись из голубых искр, возникла большая фосфоресцирующая мертвая голова. Тут, наконец, пробрало и Робера, который стоял остолбеневший, с открытым ртом. Со слабым стоном он медленно повалился под столик, увлекая за собой глупый лист бумаги с магическими рисунками.

Голова, постепенно все более принимающая четкую, осязаемую форму, издала глубокий вздох и заговорила:

— Кто осмелился вызвать меня в Час Силы?

Голос, похожий на гудение колокола, эхом отражался от стен. Голубое сияние разливалось вокруг.

Поль осторожно потащил меня назад, а Дракула выступил вперед, в мантии из черного облака. В его темных глазах горел призрачный, зловещий огонь.

— Ты знаешь, кто звал тебя.

— Знаю, и заберу с собой. Все смертные здесь — мои по праву.

— Я объявляю твой приход беззаконным, и не выпущу тебя в этот мир.

Из мертвой головы полыхнули молнии.

— Не препятствуй самой Смерти, король немертвых!

Граф рассмеялся в ответ холодно и жутко.

— Ты не сама Смерть. Всего лишь призрак, использующий ее силу, рожденный и кормящийся человеческим страхом. Смерть многолика и безлика. В ее природе нет зла — это просто способ существования.