Луи Бриньон: Монеты тринадцати[Книга 1]

— Ложь тебя радует, а истина пугает. Так как же ты сможешь её распознать? — в руках мужчины появилась трость. Опираясь на неё, он стал прогуливаться по горе в непосредственной близости от отца Джонатана.

Странно, но священник перестал испытывать ужас. И осознание этой истины принесло ему в душу огромное облегчение.

— Ты видел спасительный путь, но так и не осмелился вступить на него. У тебя оставалась надежда на спасение.

Но как только её не стало, всё изменилось. — Мужчина остановился и повернулся лицом к священнику. В его глазах появилось еле заметное сияние. Его трость поднялась в направлении трёхглавого попугая. Разноцветные перья сразу же начали темнеть. Три головы срослись вместе и показался зловещий оскал. Полыхающие зловещим огнём глаза устремились в сторону отца Джонатана. Он начал пятится назад и снова услышал прежний голос:

— Книга хранит величайшую истину, но её нельзя прочитать….её нужно понять и…увидеть!

Через мгновение, и мужчина, и демон, исчезли, оставив отца Джонатана одного. Он оглянулся по сторонам, затем посмотрел вниз. Долина никуда не исчезла, к его огромной радости. Он почувствовал сильную жажду.

Вид речки вызвал у него волну радости. Он стал поспешно спускаться с горы.

Боуд и Савьера, на руках внесли отца Джонатана в часовню. Его тело всё ещё корчилось в судорогах. Александрова и профессор Коэл, сидели в эту минуту за столом. Перед ними лежала раскрытая книга. Увидев происходящее, они вскочили со своих мест и бросились на помощь. Но, Боуд красноречивым кивком головы показал, чтобы они убрали всё лишнее со стола. Женщины тут же бросились выполнять эту просьбу. Всё происходило очень быстро. Лишь профессор Коэл замешкалась, когда перекладывала книгу со стола на кресло стоящее в углу часовни. Боуд с Савьерой, уложили священника на стол. У всех раздался облегчённый вздох. Тело перестало корчиться. Боуд только и успел вытереть струившийся пот с лица, как часовню огласил ужасающий крик:

— Демоны дьявола!

Сразу после этого, тело стало биться в страшных судорогах. Боуд с Савьерой, навалились на тело. Они прилагали все усилия для того чтобы удержать его, но…священник дико кричал, вырывался, царапал им лицо, хватал за волосы и снова издавал ужасающие крики.

Александрова и профессор Коэл, на какой то миг застыли. У них на лицах появился отчётливый страх. До них не сразу дошло, что необходимо помочь Боуду. Они засуетились, когда Боуд во весь голос закричал:

— Бога ради, сделайте что — ни будь! Мы не в состоянии его удержать!

— Сейчас принесут успокоительное!

В часовню вошла Метсон, а за ней и генерал Монтгомери. Он, сразу бросился на помощь и схватил ноги священника, но…тут же получил мощный удар и опрокинулся на пол.

— Генерал!

— Со мной всё в порядке! — Монтгомери поднялся, но к ногам больше подходить не стал. Он обошёл стол и ухватив голову священника, которая с силой болталась в разные стороны, с силой прижал её к столу. Появились врачи управления с медикаментами. А отец Джонатан…вновь стал яростно кричать. И этот крик лился не переставая наводя ужас на всех присутствующих.

— Скорей! — бросил Боуд, врачам.

Те развернули сумку с медикаментами и быстро приготовили шприц с успокоительным. Один из врачей, взял шприц и подошёл к Савьере, который держал правую руку священника. Он уже собирался ввести успокоительное в вену, когда раздался крик профессора Коэл:

— Нет!

Боуд устремил на неё злой взгляд.

— Энн, не время и не место!

— Ты не понимаешь, — не сводя со священника странного взгляда, едва слышно ответила профессор Коэл, — он…

говорит…говорит, Джеймс.

— О чём ты, Энн? Он кричит. Ему плохо. И если мы не поможем…

— Джеймс, это не крики — это осмысленные слова. Он говорит на латыни, я уверена.

— Подождите… — Боуд не знал что делать. Он попросил врача подождать, а сам наблюдал за действиями Александровой.

Та бросилась к креслу и через мгновение, подошла уже с ней в руках, к профессору Коэл. Та непонимающе уставилась на Александрову. Александрова открыла книгу и дрожащим голосом произнесла:

— Вслушайся в слова отца Джонатана!

Профессор Коэл и без того внимала каждый крик священника. Её взгляд опустился на раскрытую книгу. Она вздрогнула. Затем снова прислушалась к крикам и снова посмотрела на раскрытую книгу. Это повторилось десятки раз подряд. Боуд уже потерял терпение, когда в часовне раздался совершенно потрясённый голос: