Стивен Кинг - Банка с печеньем

Между ними с самого начала установилась определенная гармония. Мальчик думал, что старик выглядел довольно хорошо для своих девяноста, а старик думал, что парнишка, которого звали Дейл, отлично выглядит в свои тринадцать.

Мальчик начал называть его прадедушкой, но Барретт сразу это пресек.

— Это заставляет меня чувствовать старше, чем я есть. Зови меня Ретт. Так звал меня мой отец. Меня звали Реттом даже раньше, чем появился Ретт Батлер — представь себе.

Дейл спросил его, кто такой Ретт Батлер.

— Не обращай внимания. Это была плохая книга, да и фильм, так себе. Лучше расскажи мне еще раз об этом своем проекте.

— Я должен переговорить с самым старшим из родственников и спросить его, какой была жизнь, когда он был моего возраста. Затем я должен написать две страницы отчета, как все изменилось с того времени. Но мистер Кендалл ненавидит, когда о чем-то пишут общими фразами, поэтому я должен сосредоточиться на одном или двух конкретных примерах. Это означает…

— Я знаю, что такое конкретные примеры, — сказал Ретт. — Ну и что приходит тебе на ум?

Дейл задумался над вопросом. Пока он это делал, Ретт рассматривал мальчика: копна здоровых волос, прямая спина, ясные глаза и чистая кожа. Семьдесят семь лет, пролегавших между ним и Дейлом Олдерсоном, вероятно, могли показаться океаном, но Ретту они казались не больше озера. Может быть, не больше, пруда.

Ты поймешь это со временем, малыш, — подумал он. — Краткость заплыва между твоим и моим берегами тебя удивит. Как это удивило и меня . Он не был уверен, что его правнук — самый молодой из всех — считает его реальным человеком. Больше походило на то, что тот ведет разговор с каким-то древним ископаемым.

— Говори же, Дейл. У меня есть весь день, но у тебя, вероятно, еще куча дел.

— Ну… ты ведь помнишь, что там раньше показывали по телевизору?

Ретт улыбнулся, это был вопрос, на который его правнук должен был бы знать ответ. Он с трудом сдержал желание сказать, Ничему сейчас не учат детей , но это было бы грубо и невежливо. Можно сказать, неблагодарно. Этот мальчик приехал в дом престарелых «Хорошая жизнь на пенсии» с единственной целью — послушать, как Барретт Олдерсон вспоминает о прошлом, в то время как большинство детей, бегут от этого дома в другую сторону, и так быстро, как только могут. Правда, все это только для выполнения школьного домашнего задания, но все-таки. Он для этого пересек весь город на городском автобусе, подумал Ретт, а в свое время, он и его брат Джек, чтобы увидеть свою мать, должны были ехать на междугороднем.

— Дейл, я никогда даже не видел телевизора, пока мне не исполнилось двадцать один. Экран радиолокатора, да, но не телевизор. Впервые я увидел его в витрине магазина, после того как вернулся с войны. Я смотрел на эту диковинку минут двадцать, почти гипнотизировал.

— Какой войны?

— Второй Мировой, — сказал он терпеливо. — Нацисты? Гитлер? Японцы в Тихом океане? Разве ты не слышал об этом?

— Конечно же, слышал, «Ура!», «Банзай!» и все такое. Я думал, вы имели в виду Корею.

— Когда взорвалась Корея, я уже был женат, и у меня было двое детей.

— Мой дедушка один из них?

— Да, он только родился. А когда накатил Вьетнам, я был стар, как твой отец. Может быть, даже старше.

— Так что вы застряли на радио, да?

— Ну, в общем, да, хотя я не считаю себя застрявшим на нем.

За пределами комнаты, в коридоре, раздался электронно-усиленный голос директора по организации досуга (или одного из его помощников), выкрикивавший номера бинго. Ретту не посчастливилось поучаствовать, хотя он полагал, что это наверняка произодет завтра. Он отмерял последние годы своей жизни — возможно, месяцы, с учетом крови, которая стала появляться в унитазе, после того, как он посрал — не в кофейных ложках, а в партиях лото.

— Не застряли? — спросил Дейл.

— Абсолютно. После ужина, мой отец и мои братья…-

— Подождите, подождите, подождите. — Дейл порылся в кармане джинсов и достал айфон. Он повозился с ним и экран засветился. Еще немного поколдовал, и затем установил его на кровать.

— Эта штука еще и записывает? — спросил Ретт.

— Угу.

— И больше ничего не надо делать?

— Дорогая, я не делаю окна, — сказал мальчик, и Ретт рассмеялся. Ребенок, может быть, немного плавает в истории двадцатого века, но он живой. И забавный.