Энн Бридж - «Бьюик»

День или два миссис Баулби неустанно размышляла о своем открытии. Она сделала его волею случая, но теперь все складывалось в единое целое: дом во французском посольстве, возле которого голос дал ей нужный адрес; удивленные лица слуг, оставшихся на пороге; слова старика китайца о том, что хозяйкой его была Фако тай-тай… Похоже, бывшая владелица «бьюика» жила в том самом посольском доме, куда миссис Баулби заезжала в тот знаменательный день. Узнав о таинственной незнакомке столь много, миссис Баулби решила не отступать. Пускай она робка и застенчива, но она заставит себя расспросить людей и узнает все до конца.

Несколько дней спустя, на званом ужине, ее соседом по столу оказался американец, мистер ван Эйдем, старейшина пекинской элиты, он жил здесь еще до боксерского восстания и знал все обо всех — этакий ходячий справочник, кладезь бесценной информации. И миссис Баулби, набравшись смелости, приступила к расспросам. Не напрямик, разумеется, а весьма искусно. Заговорила о посольских домах, садах и парках вообще, потом о французских — в частности. Затем вскользь упомянула о доме, куда приезжала с визитом; похвалила сад. И, наконец, невзначай поинтересовалась:

— А кто там жил до Верне?

Затаив дыхание ждала она ответа. Мистер ван Эйдем взглянул на нее искоса и, как ей показалось, с любопытством и ответил, что жил там некий граф д’Арден.

— Он был женат? — тут же спросила миссис Баулби.

— Да, разумеется, — ответил старик, но отчего-то не погрузился в воспоминания, хотя обычно, назвав какое-нибудь имя, не упускал случая рассказать об этом человеке забавный или пикантный анекдот. Почувствовав в собеседнике некую скованность, миссис Баулби слегка смутилась, но все же полюбопытствовала, хороша ли была графиня д’Арден.

— Женщина-сирена, — не раздумывая, ответил мистер ван Эйдем и тут же добавил: — Очаровательнее не бывает.

От более подробного ответа он уклонился, так, во всяком случае, показалось миссис Баулби, но она и тут не остановилась и отважно спросила:

— А машина у них была?

Мистер ван Эйдем опешил, а потом рассмеялся:

— Машина-то? Конечно, была. Графиня разъезжала повсюду в желтом «бьюике», мы его называли «канарейкой».

Тут разговор перешел на марки машин, а миссис Баулби тем временем обдумывала, как бы половчее выведать самое главное. Она боялась, что ее любопытство вызовет пересуды — оказывается, не так-то легко узнать хоть что-нибудь, не привлекая внимания. Удобного предлога для дальнейших расспросов все нет и нет, а выдумывать слишком рискованно, того и гляди выдашь себя с головой. Уклончивость словоохотливого ван Эйдема подсказывала, что роман графини закончился скандалом. Да, без скандала явно не обошлось, но спросить о нем напрямик было немыслимо, она же не из тех, кто расспрашивает на званом ужине, о чужих скандалах. Уже разносили сладкое, и миссис Баулби, совсем отчаявшись, поспешно и неловко спросила:

— А д’Ардены давно уехали?

Мистер ван Эйдем на миг задумался.

— Да, пожалуй, скоро год. Графиня, говорят, не отличалась крепким здоровьем, на вид — так совсем была хилая. Она вернулась во Францию, а графа вскоре перевели в Бангкок. Я и не знаю, приехала она к нему, когда выздоровела, или нет. Восточный климат не для нее.

— Бедняжка, — пробормотала миссис Баулби. Как жаль эту незнакомую женщину с красивым голосом и красивой фамилией даже сердце сжимается… «Никакой самой сильной любви не справиться с бренным телом, не побороть болезнь», — размышляла миссис Баулби, которая почти нигде и никогда не чувствовала себя хорошо. Вот и графиню болезнь разлучила с ее Жаком… Дамы поднялись, и миссис Баулби тоже вышла, длить беседу с мистером ван Эйдемом было выше ее сил.

Вскоре наступило лето. В июле и августе в Пекине настоящее пекло, и женщины со слабым здоровьем обычно отправляются на эти месяцы к морю. Миссис Баулби выбрала Бэйтайхо, беспорядочно раскинувшееся вдоль берега курортное местечко с песчаными дорогами. Автолюбителям проезд по ним запрещен, и это правило равняет всех: и миссионеры, и дипломаты принуждены ездить на рикшах или в тележках, запряженных осликами. «Бьюик» остался в Пекине, у Джима, который при малейшей возможности вырывался к жене на выходные. На новом месте, расставшись с машиной, миссис Баулби попробовала взглянуть на эту историю отстраненно. Но — не смогла. Она купалась, часами лежала на знойном пляже, бродила но тропинкам меж маисовых полей, скрывалась после обеда в благословенной тени, но ни на миг не забывала о той, чью сокровенную тайну берегла, как свою. Как ни странно, желание расспрашивать у миссис Баулби угасло. Она знала теперь, что незнакомку зовут мадам д’Арден, и знание это усилило в ней прежнюю щепетильность вправе ли она подслушивать чужие разговоры, заглядывать в чужую жизнь?.. Одна деталь ее несколько озадачила: если эта связь и в самом деле закончилась скандалом, почему ей о нем ничего не известно? И это в Пекине, который чопорен лишь на вид, а на самом деле скандалам тут несть числа, и обсуждаются они широко и достаточно откровенно. Впрочем, быть может, она неверно истолковала уклончивость мистера ван Эйдема, и скандала не было вовсе? А может, ее вдруг осенило, Жак — это сын самого мистера ван Эйдема, Джек, который служил в Таможенном управлении и уехал в прошлом году на родину? Ведь его звали именно Джек! Миссис Баулби поежилась от собственной бестактности. Нашла, у кого наводить справки!