Энн Бридж: «Бьюик»

Теперь миссис Баулби знала о них достаточно много и пристально следила за развитием романа. Они не упускали возможности повидаться на людях, но где-то в Восточном городе было у них и место для тайных встреч — «notre petit asile» [9] Наше маленькое убежище (франц.) . Миссис Баулби собрала картинку по осколкам, точно мозаику, и вскоре могла бы описать этот райский уголок во всех подробностях. У них имелся каменный стол «под нашей белой сосной», «завтра» они намеревались пить там чай. Был и бассейн для рыбок в форме трилистника, символа Ирландии; однажды в бассейне умерла золотая рыбка — «pourtant en Irlande cela porte bonheur, le trèfle, n’est-ce pas?» [10] Рыбка в Ирландии приносит счастье, верно? (франц.) A однажды раскрошился бетонный борт, и когда его чинили, Жак написал по сырой известке какие-то чудесные слова, потому что голос звенел от счастья: «Maintenant il se lit là pour toujours, ton amour!» [11] Теперь твоя любовь останется здесь навсегда! (франц.) Миссис Баулби ярко представляла ту волшебную весну: сперва в саду цвела сирень, и долгие часы за столом под белой сосной были пронизаны ее ароматом; потом вокруг водяного трилистника цвела акация… Жизни обеих женщин сплетались все теснее у миссис Баулби в садике за серой громадой банка тоже расцветала сирень, и аромат ее проникал в квартиру. А потом настал черед акации. Раз они с Джимом ехали на обед в британское посольство, и она обратила внимание мужа на благоухающие возле особняка кусты. Но он передернулся от отвращения, заявил, что акации пахнут чересчур приторно, приказал шоферу ехать побыстрее и даже выругал его по-французски (которым владел еще лучше, чем жена).

Миссис Баулби жаждала узнать о любовниках как можно больше: кто они, чем закончился их роман? Увы, выяснить ото представлялось делом совершенно безнадежным. Природная сдержанность не позволяла ей искать сопровождающего, чтобы снова ехать в гараж и расспрашивать там о прежних владельцах машины. Но однажды случай подарил ей путеводную нить. Она спускалась со ступеней одного из особняков французского посольства; возле дверей почтительно склонились слуги в серебряно-голубых ливреях; ее лакей распахнул дверцу «бьюика». Не успела она сесть в машину, знакомый голос отчетливо приказал: «Deux cent trente, Por Hua Shan Hut’ung!» [12] Двести тридцать, По Хуа Шань хутун! (франц.) И миссис Баулби вдруг повторила: «Deux cent trente, Рог Hua Shan Hut’ung!» Повторила, удивляясь самой себе. И туг на лицах слуг, стоявших на пороге дома, отразилось не то удивление, не то узнавание, она успела заметить его на обыкновенно непроницаемых китайских лицах прежде, чем ее лакей, послушно поклонившись, захлопнул дверцу. Померещилось? Нет! Она могла бы поклясться: китайцы что-то знают! В Пекине посольские слуги переходят от владельца к владельцу вместе с домом и мебелью. Судя по всему, эти два китайца уже слышали когда-то произнесенный ею адрес.

Сердце миссис Баулби взволнованно трепетало, когда машина, вырулив на Посольскую улицу, понеслась неведомо куда. Куда? Где этот По Хуа Шань хутун? Приблизится ли она хоть на шаг к разгадке тайны, занимающей все ее мысли? Возле улицы Хэдамэнь «бьюик» свернул к югу и понесся вниз по Посольскому спуску. Отлично. Затем они повернули на Сучжоу хутун, потом на Дун’ Сунпу хутун и оказались в самом центре Восточного города. У миссис Баулби бешено колотилось сердце. Похоже, ее догадка верна! Машина пробиралась теперь по краю покойного пустыря, впереди высилась громада Татарской Стены. Свернули налево, по улочке, параллельной Стене, потом — направо, и Стена стала еще ближе. Притормозив, Шуан обратился к блинщику, который раскатывал тесто прямо на ступенях дома; они живо обсудили что-то по-китайски, и машина медленно двинулась дальше по расселине меж домов; впереди, в тупике уже виднелась мощная кладка Стены; не доезжая ярдов сто, они остановились около высокой красной двери с золочеными ручками; по таким ручкам с углублениями для пальцев в старые времена можно было безошибочно узнать жилище знатного китайского вельможи.

Лю распахнул дверцу и протянул руку в тонкой бумажной перчатке за визитной карточкой миссис Баулби. Только гут она сообразила, что не знает, как поступить. Нельзя же приехать с визитом к голосу! Лю был не силен во французском, и, подозвав Шуана, она сказала: «Спроси, кто тут живет — как зовут тай-тай». Шуан позвонил. Но дверь не открывали. Он позвонил снова. Послышалось шарканье, дверь со скрипом приотворилась, и выглянул старик китаец с жидкой бороденкой, в черной шапочке. Поговорив со стариком, Шуан вернулся к машине.