Варвара Корсарова - Байки Верхнего Моря и другие страшные истории

Доктор обвел кают-компанию победоносным взором, но встретил лишь кислые и разочарованные взгляды.

Его объяснение не очень-то понравилось. Уж больно оно было обыденное, сухое! Скучное, одним словом. Легенда о «Черной Пиявке» издавна волновала воображение воздухоплавателей, и отказываться от нее никому не хотелось.

— Нудный вы человек, доктор, — с горечью сказал Бумброк. — Ох какой нудный. Неудивительно, что вы так и не женились. Вы ж своим занудством любую бабу на стену лезть заставите.

И он насупился и уткнулся в кружку.

В кают-компании воцарилась тишина. Матросы и механики смотрели на доктора обиженно, как дети, у которых отняли игрушку.

Рассерженный Бумброк пил горячий грог, сердито фыркая, как тюлень.

А доктор сидел как ни в чем ни бывало, с крайне довольным видом и снисходительной полуулыбкой на тонких, бескровных губах.

— А еще у тебя истории есть, Бумброк? — насмешливо спросил Луц.

— Да какие уж тут истории, — рыкнул Бумброк недовольно. — Видишь, что из этих историй выходит. Смех один.

— А вот ты упоминал какого-то небесного кровососа? Что это за штука?

— Небесный кровосос? — внезапно оживился Бумброк, и глаза его хитро блеснули. — Да, есть такой персонаж. Он же крылатый упырь, он же — вампир обыкновенный. А как же!

— Ну так расскажи!

— И расскажу! — старший бортмеханик коварно глянул на доктора, как будто обдумывая гадкую шутку.

— Ну, что такое упырь — вы, братцы, знаете. Немертвый мужик, который питается кровью. Света солнца он не любит, спит в гробу, а еще умеет летать. У него, когда надо, вырастают крылья, как у летучей мыши, и он носится на них над крышами, высматривая в окнах жертву.

С наступлением эры воздухоплавателей для вампиров пришло раздолье. Теперь они стали наведываться и на борт дирижаблей. Нет ничего проще, чем забраться через открытый иллюминатор в гондолу и полакомиться кровушкой какой-нибудь нежной пассажирки! А потом сытый и довольный упырь улетает себе восвояси, а пассажирка делается бледной, томной, задумчивой, и чахнет на глазах.

— Может, она влюбляется? — усмехнулся Луц. — Влюбленная девица так и выглядит. Помню, одна такая встрескалась в меня, и вот…

Бумброк решительно прервал его:

— Думай что хочешь, Луц, но я бы тебе не советовал шляться ночью по открытой галерее без дела. А то свалится на тебя с небес такой вот упырь да вопьется в шею. Тебя ж с нежной девицей перепутать — раз плюнуть!

Все грохнули от смеха, Луц покраснел, а Тильда вздохнула и мечтательно сказала:

— Эх, вот бы ко мне в каюту наведался как-нибудь ночью такой вот… крылатый, черный, загадочный! Уж я бы его приласкала. Приготовила бы ему такую отбивную с кровью, что он и думать бы забыл о своей диете!

Доктор вдруг нервно поерзал и огляделся.

— Есть кое-какие приметы, по которым можно распознать вампира, — продолжал Бумброк. — Я вам их расскажу, чтоб знали. Во-первых, вампиры бледные. Ну точь-в-точь как наш док!

Он ткнул пальцем в Гризвольда, и все внимательно изучили бледное, вытянутое лицо судового доктора.

— Во-вторых, он, когда разговаривает, постоянно цыкает зубом. Губами посасывает, пощелкивает челюстью.

Доктор непроизвольно щелкнул своей вставной челюстью, и матросы схватились за животики от смеха.

— Я бы попросил вас! — возмущенно сказал доктор. — Что за инсинуации!

— В третьих, — неумолимо продолжал Бубмрок, желая вдоволь поиздеваться над своим критиком. — Упыри любят носить черное.

— Да, доктор, почему вы всегда в черном? — спросила пунцовая от смеха Тильда. — У вас даже халаты черные!

— Потому что это самый немаркий цвет! — парировал доктор невозмутимо, но глаза его гневно блеснули, а рот скривился.

— Ну, теперь когда вы вдоволь посмеялись надо мной, давайте отправляться спать, — сказал доктор сухо. — Уже поздно. Завтра тяжелый день. Напоминаю, что мне нужно также провести стандартный полетный осмотр экипажа и взять у вас образцы крови для исследований изменений физиологии человека на высоте.

— Опять иголкой будете в пальцы тыкать, — испугался Луц.

— Буду. Придется вам потерпеть ради науки, — доктор встал и направился к выходу.

Но не успел он дойти, как в каюту влетел встревоженный матрос и закричал:

— Братцы, что делается! Никогда такого не видел!

— Что там?

— Черная Радуга!

— Быть того не может!

— Зуб даю! Сами гляньте!

Все вскочили и помчались через узкие коридоры и переходы, по алюминиевым лестницам к люку, который вел на внешнюю галерею.