Макс Мах - Альв

"Долбаные святоши! Гореть вам в вашем аду!"

Однако, несмотря на гнев, Альв продолжала думать о том, зачем заявился в гостиницу Хуго Обермайстер? Чего он хочет на самом деле? Чего добивается? К кому пришел? К ней или к Йепу? Хуже всего было то, что она не смогла его "прочесть". Ни страха, ни удовлетворения. Никаких чувств вообще! Холодная пустота, и только по самому краю бездны, тут и там, случайным образом возникают быстро затухающие огоньки смыслов…

От размышлений ее отвлек шум толпы. Люди собрались где-то выше по улице, за поворотом. Судя по всему, там находилась площадь, через которую должен был пройти "поезд ведьмы". Ровный рокот голосов был хорошо слышен и минутой раньше, но сейчас этот гул буквально взорвался воплями и свистом. Это процессия вышла на площадь, и толпа разразилась радостным улюлюканьем и гневными проклятиями. Отдельных слов было не разобрать, но общий настрой "зрителей" никаких сомнений не вызывал.

"Гнусь!" — на данный момент это было самое легкое ругательство, из тех, что могла припомнить Альв, но, разумеется, она не позволила себе отреагировать на приближение шествия ни словом, ни жестом. С холодным лицом-маской она встретила певших псалмы черных монахов и горожан с горящими факелами. Равнодушно смотрела, как проходят мимо нее стражники и клирики, и, наконец, увидела ведьму. По-видимому, этой бедной девушке уже порядком досталось: рыжие волосы свалялись, грязными космами падая на узкие плечи и бесстыдно обнаженную грудь, тело — молодое и красивое — было сплошь покрыто грязью, синяками и ссадинами, а некоторые царапины, мало чем отличавшиеся от ран, продолжали кровоточить.

Вокруг бесновалась толпа, спускавшаяся вниз по улице вместе с жутким кортежем смерти. Пели монахи. Скрипела телега…

"Ублюдки! — покачала она мысленно головой. — Мясо! И это стадо я должна щадить?"

На мгновение Альв представила, что это она стоит там внутри клетки, прикованная к железным прутьям за руки и за ноги, и ей стало еще хуже. Омерзение и гнев охватывали ее все сильнее, грозя обрушить доставшееся с таким трудом видимое спокойствие. Но Йеп, слава богам, что-то такое почувствовал или просто разглядел, если Альв снова начала менять цвет глаз и кожи. Он обнял ее за плечи и, успокаивая, прижал к себе. Альв благодарно прислонилась к мужчине, чувствуя, как идет к ней от него благодатное тепло и спасительная нежность. А в следующее мгновение она встретилась взглядом с глазами ведьмы. Контакт длился один лишь краткий миг, но этого оказалось достаточно, чтобы Альв узнала в избитой девушке девочку по имени Бьёрг [54] Бьёрг — на древнескандинавском Спасение, Защита. .

"Бьёрг дочь Хродгерда!"

Охотник Хродгерд жил в отрогах Большого Бёзенштейна в Таврских горах. Во время чумного поветрия он потерял жену и пятерых детей, в живых осталась только Бьёрг. Девочка была необыкновенной красавицей, а еще она колдовала с той невероятной естественностью и легкостью, с какой люди дышат, пьют или едят. Магия была растворена в ее крови, и Альв заметила это сразу, как только увидела Бьёрг, собирающую цветы на альпийском лугу.

Зачем она посещала живущего в диких горах охотника, Альв сейчас вспомнить не могла, но образ юной ведьмы всплыл в ее памяти, едва глаза встретились с глазами девушки.

"Бьёрг… защитница… Но кто защитит тебя, девочка моя Бьёрг?"

В этих словах, пусть и не произнесенных вслух, было больше справедливости, чем во всех законах королевства Бавария. Впрочем, для Альв только это и имело значение: Справедливость .

"От судьбы не уйдешь, — решила она, глядя вслед проследовавшей мимо нее клетки, — и только Скульд [55] Скульд — что значит будущее или долг — одна из трех сестер-норн. знает, чем закончится эта ночь".

— Йеп…

— Я могу чем-нибудь помочь?

Ее мужчина не был колдуном, но его проницательности могли позавидовать и лучшие из них. Альв не знала точно, о ком сейчас подумала, но была уверена, что так оно и есть. Где-то когда-то ей приходилось встречаться с Темными Волхвами , и это были не просто жрецы или ведуны. Они были особыми людьми, хотя Альв и не могла вспомнить, в чем именно это выражалось. Йеп временами был таким же, как они. Едва ли не ясновидящий, хотя, как знать…

— Оставайся в гостинице… пожалуйста, — попросила она. — И ни о чем не тревожся! К утру я вернусь. Только, будь любезен, не закрывай окно!

За окном плыла ночь. Было темно, но совсем не так, как ей хотелось бы. Луна в три четверти заливала желтоватым "густым" светом крышу одноэтажного дома напротив, кроны деревьев, шпили церквей. Впрочем, нет худа без добра. По контрасту с лунным светом тени сплотились еще больше, и тьма, обитавшая в них, стала уж вовсе непроглядной.