– Почему вы редко даёте интервью?
– Я люблю слово "я", но меня воротит, когда другие предпочитают его. Нынешние журналисты якают вдоль и поперёк, я покрываюсь испариной и меня начинает пучить. Я люблю одиночество, я наслаждаюсь самим собой. Мало кого это удовлетворяет как сам факт, меня начинают переделывать или предпринимают такие попытки. Но я остаюсь как сталь.
– Зачем вы посещали синагогу, если вы не иудей?
– К Богу ведёт множество троп, и очень часто они нехоженые. При посещении синагоги я почувствовал дыхание чего-то сверхъестественного, некоей жилки вечности. В католическом костёле я такого не ощущал, там прагматизм загубил все истины.
– Кто для вас есть Бог?
– Всевышнего начинаешь понимать только к старости. Мы всё ещё слабовидящие в разумении Божественности, нам мало даётся времени осознать всю важность этого вопроса. Посмотрим, что будет лет этак через двадцать-пятьдесят.
– Для чего рождается гений?
– Гений – это лестница для человечества в небо. Не всякий гений неспособен бояться высоты. У меня кружится голова, когда я хожу и по земле. Но, возможно, моя земля перевёрнута.
Диалог с масоном
– Для чего масон постигает мудрость?
– Чтобы через свою человечность черпать вечные начала.
– Вас много ранят, но вы не скорбите. В чём секрет вашей непотопляемости?
– В её разумности. Мы задумываемся над тем, что все знания скорбны, но чем ниже ты пал лицом, тем эти знания хуже тобой усваиваются. Это условия чистого разума.
– Вы жестоки к своим врагам?
– Они жестоки к нам, прямо беспощадны. Насколько мы человеколюбивы к ним, им не понять. Их глаза слепы и уши глухи.
– Вы родились масоном?
– Да, несомненно; и я играю в масонские куклы до сих пор. Невозможно остановить любимое дело.
– Опишите ваши стимулы.
– Вера, чистолюбие, скромность, отзывчивость, храбрость, искренность, жизнелюбие, непредвзятость, чистоплотность, надежда, негадливость, любовь.
– У вас много стимулов, будто вы апостол.
– Все мы апостолы, но один у нас вектор конечного итога. У нас один господь – смерть.
– Надеюсь, вы уже ознакомились с содержанием "Мыслей о смерти" А.С.?
– О, конечно! Я не спал трое ночей, читая этот опус. Небо смеялось, видя мою бессонницу.
– Вы любите спорт?
– Нет. Я не люблю всё бессмысленное и вялотекущее.
– Бог пришёл на землю, чтобы спасти всех нас?
– Это вопрос или утверждение? Я не присутствовал при его сошествии. Но я стараюсь это осознать. Осознать мою никчемность, если это было на самом деле.
– В чём эта никчемность?
– Если всё так велико и масштабно, почему мы так предельно пусты в своей природе мыслей и действий? Или мы есть многоточие – длинное, безумно длинное, или мы есть двоеточие, которое в будущем превратиться в философский восклицательный знак.
– У вас обширная библиотека?
– Для меня Конгресс – дом родной, а значит все его достоинства – мои. Я своя собака в его стенах. Здесь бы и президенту нашлось бы местечко. Представляю: мы пьём вино, рассуждаем об абортах, рыбалке и солдатских анекдотах… Но все страсти человеческие – бред, и потому у президента своя отдельная конура.
– Как вы относитесь к женщинам?
– Я боюсь слова "женщина". И если я всё буду говорить о девочках, меня обвинят в педофилии. Детство и юность – как они прекрасны, особенно для противоположного пола! И тут вы со своей зрелостью!....Этого быть не должно – все женщины – были и остались девчонками, никак по-другому!
– Вы опасаетесь старости, тлена и боли, что давит на ощущение вашей свободы…
– Моя свобода бесценна, как же я могу заменить её чем-то иным? Я свободен, и потому я масон.
Диалог с аббатисой Цюриха
– Матушка, вы хорошо спали?
– Я всю ночь молилась, а под утро уснула возле картины Страшного Суда, будто все мои годы идут к плавному завершению судьбы. Но если и тело моё в некоторой степени устало выполнять хозяйственные обязанности, душа моя только пробудилась от сумрака детства.
– Вам 72 года; вы в самом расцвете духовных сил. Были ли у вас когда-нибудь мысли отойти от веры, быть как все?
– Что значит "быть как все"? Я с детства отгородилась от мира трудами Св. Отцов. Это живая вода, а не затхлый резервуар светской жизни, где все завидуют всем, где аборт идёт впереди ребёнка, где убийство исходит как норма, где поэт есть прелюбодей, где…
– Так ли плох мир?
– А вы этого не видите? Вас удовлетворяет неоперабельная ревность денег к деньгам в этом продажном мирке, заваленном низкопробными товарами? Вы хотите существовать на помойке идей, ибо всё своровано и украдено в зародыше мысли? Нет, я знаю…!
Читать дальше