Джеймс Риз - Досье Дракулы

Пометка на полях: «Он собирал льющуюся кровь прямо в мешки. Из чего видно: он все планирует. Сперанца пишет, что это важно: частично одержимые способны лишь действовать, но не планировать свои действия. То есть все как мы предполагали: Церковь нам ничем не поможет. „Может быть, револьверы“, — заключает Сперанца. Чтобы унести собранную кровь, даже если ему не удалось вырвать сердце, нужно иметь очень хорошие физические данные. Если так, то его тело уже привыкло к наличию двух обитателей».

Трижды подчеркнуто. Пометка на полях: «Будь он проклят!»

Пометка на полях: «Он следил за ней. Охотился. Планировал убийство».

Раннее слабоумие ( лат. ).

И нашел, вне всякого сомнения, отражение в «Дракуле», в главе 13, когда Ван Хельсинг, жене которого Стокер приписал такой же недуг, описывает свою ситуацию: «…я, для кого моя бедная жена мертва, хотя жива по законам Церкви, даже я, честнейший муж этой не вполне существующей жены…»

Ричмондская больница в Дублине.

На железнодорожном вокзале в Ливерпуле Стокер приобрел номер газеты за предыдущий день, субботу, 8 сентября 1888 года, а потом вложил относящуюся к делу вырезку в «Досье» без каких-либо комментариев. Да они и не нужны.

Тогда же, в воскресенье, 9 августа 1888 года.

Роберт Луис Стивенсон, автор «Доктора Джекила и мистера Хайда», а также созданной по этой книге пьесы, шедшей в «Лицеуме» с большим успехом, причем обе заглавные роли исполнял Ричард Мэнсфилд — а не Генри Ирвинг!

Mens sana in corpore sano ( лат. ) — в здоровом теле здоровый дух.

Почерк тот же, что и в предыдущих донесениях.

Пометка на полях: «Сердце в наличии?»

Пометка на полях: «Кукри? Мой кукри?»

Текст письма зашифрован.

Это была стандартная процедура того времени, поскольку считалось, будто на сетчатке убитого запечатлевается последний образ, виденный им при жизни. Ранее в том же 1888 году во Франции был вынесен обвинительный приговор на основании снимка глазного яблока. Позднее криминологи стали, конечно, использовать собак-ищеек и снимать отпечатки пальцев.

Мы можем предположить, что так он и сделал, но прежде вложил в «Досье» найденную записку на пергаментной бумаге с текстом, обведенным красными чернилами.

Там находился Хотхорнз, загородный дом Кейна под Лондоном, — обычное местопребывание его жены Мэри и сына Ральфа.

Письмо обрывается на середине страницы. Подписи нет.

Брэм Стокер был единственным из братьев, который не стал хирургом.

Речь идет о докторе Уильяме Стокере, который долгие годы работал в клиниках Дублина и, в соответствии с медицинскими обычаями того времени, практиковал кровопускание, прикладывая пиявок к височной артерии. Поскольку Брэм был болезненным мальчиком, можно предположить, что он частенько подвергался этой процедуре.

Стокер вклеил это письмо в дневник — большая удача, миссис Дюран. Пусть ваши адвокаты устроят проверку «Досье» на ДНК. Как и остальные послания, письмо написано на пергаментной бумаге, посередине пятно, похожее на кровь. (NB: конверта не сохранилось.)

Под подозрение попал польский еврей-эмигрант по фамилии Каминский, занимавшийся починкой обуви и прозванный по роду занятий Кожаным Фартуком. Вскоре он был оправдан, но это подозрение переполошило всю большую еврейскую общину Уайтчепела, состоявшую в значительной степени из эмигрантов, недавно бежавших от погромов в своих странах.

Отметим, что пресловутое письмо «почтеннейшему боссу» было отправлено в четверг, 27 сентября 1888 года, а не в пятницу 28-го, как договорились авторы. Мог Стокер опасаться, что оно не дойдет до Эбберлайна вовремя? Мы не знаем.

Вторник — через день после сочинения письма «почтеннейшему боссу».

Из этого можно предположить, что Стокер с Кейном сочинили также послание, известное как «записка Наглого Джека», отправленное почтовой открыткой и написанное той же рукой и теми же красными чернилами, что и письмо «почтеннейшему боссу». Содержание приводится ниже: «Я не дурачил старину босса, когда дал вам зацепку: завтра вы услышите сразу о двух выходках Наглого Джека, хотя одно дело осталось недоделанным. Не хватило времени, чтобы подарить полиции уши. Спасибо, что хранили последнее письмо, пока я снова не взялся за работу». И снова подпись: «Джек Потрошитель». Поскольку в записке упоминалось о «двух выходках» до того, как это случилось, власти, получив ее 1 октября 1888 года, встревожились, но уже было слишком поздно.