Либба Брэй - Прекрасное далеко

Голова пуста, как воздушный шар. Я вот-вот потеряю сознание.

— «Раз девица… в Линкольншире… продавала… миску мидий…»

Громкий пронзительный крик рассекает ночь. Горгулья взлетает — и с чудовищным ударом приземляется на дорожке передо мной, отрезая путь к бегству. Я падаю на колени при виде огромной каменной крылатой твари, возвышающейся надо мной. Ее лицо — страшная ожившая маска, рот растянут в отвратительной улыбке, когти длинные, как мои ноги, и острые. Крик застревает у меня в горле. Тварь визжит, и ее когти крепко сжимаются вокруг моей талии. Меня окружает чернота.

— Держись крепче, — приказывает горгулья мрачным голосом.

Меня окатывает новая волна страха. А она прижимает меня к себе — и мы летим.

Я цепляюсь за чудовищные когти. И у меня появляется время, чтобы осознать, что происходит. Горгулья не желает мне зла. Она хочет меня защитить. Небо заполнено крылатыми существами. Они визжат и рычат. Эти звуки оглушают меня, но я не решаюсь зажать уши. Воздух стремительно омывает мокрую рубашку и влажную кожу. Я дрожу. Мы летим над верхушками деревьев и мягко опускаемся на крышу школы Спенс.

— Не смотри, — советует горгулья.

Но я не в силах отвести взгляд. Внизу другие горгульи окружают Итала. Они подхватывают его, поднимают над землей и несут к озеру.

— Что они с ним сделают? — спрашиваю я.

— То, что должны.

Горгулья не слишком разговорчива, и я не решаюсь расспрашивать дальше. Вот только еще один вопрос…

— Кто ты?

— Я — страж ночи, — отвечает горгулья, и я вспоминаю рисунок Вильгельмины. — Мы многие века защищали таких, как ты, когда завеса между мирами не была запечатана. А теперь печать сломана. Эта земля снова пленена магией. Но я боюсь, что нам не уберечь тебя от того, что уже началось.

Небо чернеет, заполнившись крыльями. Над головой кружат горгульи, накрывая меня своей тенью. Потом они мягко снижаются и садятся на крышу легко, как ангелы. Подходит горгулья с мордой дракона.

— Дело сделано, — рычит она. — Он вернулся в мир мертвых.

Горгулья, спасшая меня, кивает.

— Но он не последний, мы увидим и других таких. Они вернутся, и они будут сильнее.

Розовая полоска появляется на восточном горизонте. Горгульи занимают обычные места на краю крыши и снова превращаются в камни.

— Я сплю, — шепчу я. — Все это только сон.

Главная горгулья расправляет крылья, и меня окружает темнота. Ее голос глубок, как само время:

— Да, ты спишь. Но пришла пора пробуждаться.

Я открываю глаза. Надо мной — привычный потолок. Я слышу тихое посапывание Энн. Я в своей спальне, как тому и следует быть. Едва начинает светать. Я сажусь, и все тело ноет от усилия. В лесу поднимается громкий шум. Полуодетые девушки выскакивают из спален, чтобы узнать, что происходит. В предутреннем тумане цыгане с фонарями в руках столпились у озера. Слышны их горестные крики.

Теперь я вижу. Итал лежит в воде лицом вниз, он утонул. Так вот почему Фрея останавливалась у озера, почему она выглядела такой встревоженной. Она знала, что хозяин мертв, а то, что сидит на ее спине — лишь видимость жизни, дьявольский посланец Зимних земель, пришедший для того, чтобы похитить меня.

Нет. Нет, всего этого не было. Это лишь мое воображение. Или сон. Мертвый цыган не приходил, чтобы утащить меня. Я не летала в когтях горгульи.

Я смотрю вверх в поисках подтверждения своим мыслям. Горгульи сидят на краю крыши, молчаливые и слепые. Я поворачиваю голову так и эдак, но они не меняются. «Конечно, не меняются. Они же каменные, глупая девчонка!» Я хихикаю. И привлекаю к себе внимание толпы, потому что заливаюсь хохотом, пока они вытаскивают из озера покойника.

И Картик тоже там, он в полном порядке. Он смотрит на меня с беспокойством.

Мужчины накрывают тело Итала курткой.

— Вы должны разжечь костер, — говорит мать Елена. — Сжечь его. Все сжечь.

Просто удивительно: при том, что в лесном озере утонул человек, что должно бы послужить главной темой разговоров в школе, девушки обсуждают мое поведение. За завтраком они умолкают, когда я прохожу мимо, и провожают меня взглядами, как стервятники, высматривающие падаль. Я сажусь за стол, и девушки рядом со мной мгновенно замолкают. Как будто я — сама Смерть, держащая наготове косу.

Я слышу, как они перешептываются:

— Спроси ее!

— Нет, ты!

Наконец Сесили откашливается.

— Как ты себя чувствуешь, Джемма? — произносит она с фальшивым сочувствием. — Я слышала, у тебя была ужасно сильная лихорадка.