Ольга Митюгина - Нетопырь

— Надеюсь, ты сегодня спишь одна?.. — шепнул он мне, и никто не услышал бы этих странных для чужих ушей слов, потому что шептал их мне мой прекрасный вампир мысленно, и звучал этот заговорщический шепот лишь у меня в голове…

…Констана мне пришлось встретить, полулежа в кресле, у камина, чтобы огонь ясно дал разглядеть, насколько я побледнела за эти два дня. Сердце безумно колотилось, губы пересохли. Я не могла смотреть в глаза мужу, словно предавала его! Боже, что я творю?.. Быть может, есть еще время одуматься, во всем признаться?.. Но могу ли я предать брата? Имею ли я право подвергать их обоих опасности, если между ними начнется настоящая война?.. Я не могу потерять ни одного из них!..

— Что с тобой, Лизетт?.. — сразу, с порога комнаты, спросил он. — Мне не понравился твой вид в зале, а сейчас ты просто меня пугаешь, дорогая! Тебе нездоровится?..

Великий боже, и это от него я хочу уйти?.. Да нет, нет, просто помрачение сознания! И потом, кажется, Карл сказал, что не станет препятствовать мне сделать Констана таким же, как мы?..

— Констан, — я вцепилась в его руку, будто тонущая. Живые, теплые пальцы, такие надежные, такие настоящие, без всякой мистики и чудес…это на самом деле, это — реально. — Подожди! Не оставляй меня, не оставляй! Мне страшно…

— Что случилось, дорогая? Да ты сама не своя!

— Нет… Ничего… Мне нехорошо…я хотела бы сегодня ночевать одна…

Констан отнюдь не пришел в восторг от такой идеи, но спорить не стал. Если бы он начал спорить, не уверена, что я бы устояла! И кто знает, что произошло бы ночью!

Впрочем…говорят, вампиры усыпляют ненужных свидетелей?..

Я лежу в постели. Мне плохо. Карл явился под утро и почти полностью осушил меня, как если бы я была кубком редкого и дорогого вина, до которого он жаждал добраться. Незадолго до рассвета он заметил, что я ношу три его укуса, и дело можно закончить, но его насторожил мой разговор с мужем.

Не передумала ли я?..

Он дал мне время… Он не приходил последние три ночи.

Констан страшно волновался, даже спал с лица. Ко мне никого не допускали, а я просто извелась: не обидела ли Карла?.. Хоть бы он вернулся, какую угодно цену, лишь бы не терять его!

Между тем мне немного полегче. Констан повеселел…а мне это улучшение не в радость. Неужели Карл отвернулся от меня?..

Не знаю, можно ли мне благодарить за такое бога?..

Карл возвратился!..

Меня осматривал врач. Советовал больше быть на воздухе, есть творог, сметану, овощи… Какая ерунда!

Муж не на шутку волнуется, меня тоже раздирают сомнения…если бы все было так просто, как представляется со стороны! Мой выбор — выбор между двумя близкими мне мужчинами…казалось бы, колебаться я не имею права, но…колеблюсь.

Но все это суета, суета…по сравнению с тем, что придет в мою жизнь! Нет, я совершенно безумна!..

Господи, помоги мне! Я не знаю, что мне делать! Констан…Констан обо всем догадался, и лишь по моей глупости! Зачем я так старательно заматывала шею в столь жаркий день? Неужели нельзя было обойтись воротничком-стойкой?.. Мне стало душно, и ничего удивительного в этом нет!

Я сидела на балконе замка, на легком деревянном стуле. Свежий ветер овевал мне лицо, его хотелось пить, будто он был холодной водой, утоляющей странную жажду. (Жажда вообще неимоверно терзает меня последнее время). Как бы я хотела, чтобы такая вот прохлада вечно окутывала меня, изливалась от меня…как изливается она от Карла.

Я сняла шарф, открыв шею лучам солнца и ветру, и никакой воротник ее не закрывал…

Я задремала.

И, разумеется, не услышала, как подошел Констан: я проснулась от пощечины!

Муж стоял и смотрел на меня с таким…таким…я не знаю, как сказать! Неужели то было омерзение? Негодование? Страх?..

И такое презрение звучало в его голосе!

— Лицемерка! — швырнул он мне в лицо. — Шлюха!..

— Констан, что ты?.. — от неожиданности, от обиды у меня потоком хлынули слезы: это было так больно, так внезапно… — О чем ты? За что ты?.. — Я не могла найти нужных слов!

— Так вот почему ты вышвырнула меня из нашей спальни! Ты делишь постель с немертвым! И как славно играешь! Актриса…

— Констан, это неправда…это неправда! Боже мой, поверь мне!

— Поверить? — от этой чужой, сухой, язвительной усмешки во мне все сжалось. — Я верю вот этому укусу на твоей шее. Ах, как мы чахнем, как нам плохо, какая госпожа баронесса хрупкая и болезненная! Ты изменила мне! Ты изменила самому господу! Ты делишь ложе с дьявольской тварью и отдаешь ей свою кровь и душу!