Джон Бойн - Здесь обитают призраки

— Если мы захотим уехать, мисс Кейн? — переспросил он. — Вы и я?

— Да нет, не вы и я, — отвечала я, чуть не расхохотавшись над таким недоразумением. — Я и дети. Если я заберу их и мы поселимся в Лондоне. Или на континенте. Я давно мечтаю пожить за границей. Одобрят ли это управляющие? Станут ли нас содержать? Или отправят полисменов, дабы детей вернули в Годлин? А меня арестовали за похищение?

Он кратко поразмыслил.

— И речи быть не может, — наконец сказал он. — Условия кристально ясны: пока мистер Уэстерли живет в Годлин-холле, детям нельзя надолго уезжать. Даже под присмотром некоего попечителя — скажем, вашим.

Мысли мои помчались галопом, и я принялась строить нелепейшие прожекты.

— А если он тоже уедет? — спросила я. — Если я заберу его с собою?

— Джеймса Уэстерли?

— Да. Что, если я, он и дети переселимся в Лондон? Или в Париж. Или в Америку, если это необходимо.

— Мисс Кейн, вы как будто лишились рассудка, — сказал он, поднявшись и расправив плечи. — Вы же видели, в каком состоянии этот несчастный. Ему потребна неотлучная забота сиделки.

— А если я стану о нем заботиться?

— Без обучения? Без всякого медицинского образования? Вы полагаете, это справедливо по отношению к нему, мисс Кейн? Нет, и речи быть не может.

— А если я обучусь? — спросила я, понимая, что уже исчерпала дозволенное мне число вопросов. — Пойду на медицинские курсы, смогу убедить вас, что знаю толк в этой профессии. Тогда вы разрешите мне забрать его? И детей?

— Мисс Кейн, — промолвил мистер Рейзен. Он обогнул стол, указал мне на кресло и сам расположился напротив. Тон его слегка смягчился. — Я регулярно беседую с врачом мистера Уэстерли. Этот человек больше не покинет своей комнаты. Никогда. Одна попытка переезда его убьет. Неужели вы не понимаете? Ему следует оставаться в доме, а пока он жив, детям тоже следует там оставаться. Нет никакой, ни малейшей возможности изменить это обстоятельство. Разумеется, вы вольны уехать когда пожелаете, мы не можем держать вас здесь в плену, однако вы не раз давали мне понять, что не бросите детей. Ваша позиция не переменилась?

— Нет, сэр.

— Что ж. Значит, говорить более не о чем.

Я обратила глаза к ковру, будто надеясь в узоре его отыскать решение своих затруднений.

— Значит, никто не в силах мне помочь, — тихо сказала я. А про себя прибавила: я не покину этот дом, пока она меня не убьет.

— В чем помочь? — спросил он, и его беспокойство тронуло меня. Я качнула головою, улыбнулась ему, наши взгляды встретились, и я заметила, что он мельком глянул на мои губы. Я не отвела взгляда. — Мисс Кейн, — тихо промолвил он и смущенно сглотнул; на щеках его заиграл румянец. — Я бы помог вам, если бы умел. Но я не постигаю, что могу для вас сделать. Просто скажите мне…

— Тут нечем помочь, — обреченно сказала я, встала и разгладила юбку. Затем протянула ему руку, и он мгновение разглядывал ее, прежде чем пожать.

Ладони наши соприкасались чуть дольше, нежели диктует этикет, и не почудилось ли мне, что палец его погладил мой палец, совсем слегка, кожа приласкала кожу? В глубине моего существа зародился вздох, какого в жизни со мною не случалось, я заставляла себя отвести взгляд, но его глаза смотрели мне в глаза, и я бы простояла так очень долго или же поддалась бы искушению, не заметь я на столе портрет в серебряной рамке; портрет сей понудил меня отдернуть руку и отвернуться.

— Надеюсь, миссис Рейзен не рассердилась, когда вы припозднились домой после нашей предыдущей встречи, — сказала я, подразумевая нечто иное.

— Миссис Рейзен высказалась по этому поводу, — отвечал он, тоже взглянув на портрет. Тот изображал даму с железным характером, к тому же несколько старше мужа. — Но миссис Рейзен никогда не стесняется делиться своими соображениями.

— С чего бы ей стесняться? — осведомилась я, в тоне своем отметив слабый отзвук воинственности. — Я, впрочем, не имела чести познакомиться с этой славной женщиной.

— Возможно, — сказал он, соблюдая формальности, — возможно, вы как-нибудь отужинаете с нами?

Я улыбнулась ему и покачала головой, а он кивнул, разумеется: он был отнюдь не глупым человеком и все прекрасно понимал.

Я удалилась.

Итак, я обречена. Если я не желаю бросить детей, в особенности Юстаса, ребенка тревожного и ранимого, мне надлежит оставаться в Годлин-холле, пока жив мистер Уэстерли. И не приходится сомневаться, что скорее моя кончина предшествует его смерти, нежели наоборот.