— Мне могло просто надоесть смотреть на такое. А тебе нет?
— Ты не про это дело конкретно сейчас говоришь, — сказал он.
— Не про это.
— Ты спрашиваешь, не достает ли меня смотреть на такие вещи?
— Никогда бы не спросила — противоречит кодексу настоящих мужчин.
От этих слов я сама улыбнулась. Он улыбнулся в ответ, но скорее рефлекторно — глаза остались холодны и пусты, как зимнее небо. Если бы с нами были другие маршалы, глаза бы у него смеялись, выражали бы какие-то эмоции, но наедине со мной он не считал нужным утруждаться. Слишком хорошо мы друг друга знали, чтобы скрытничать.
— Нет, меня это не достает.
Я пожала плечами и наконец позволила себе плотнее запахнуть тонкую ветровку. Хотя сейчас, когда мой главный пистолет на пояснице, а не в наплечной кобуре, я могла и застегнуться, не преграждая путь к пистолету. Резервный пистолет у меня все равно в наплечной кобуре, а большой бандитский нож висит вдоль спины в ножнах, закрепленных на сшитой по мерке плечевой сбруе.
— У меня скорее другое — я бы предпочла быть дома.
— С твоим мужчинами, — сказал Эдуард совершенно нейтральным тоном.
Я кивнула. Моих ребят мне сразу начинало не хватать, стоило только уехать слишком надолго, а сейчас я была на месте преступления уже в четвертом городе. Устала от самолетов, от полицейских, от того, что не дома.
— А мне не хватает Бекки в «Музыкальном человеке». Она всего лишь в хоре, зато самая молодая за всю его историю.
— Наверное, действительно у нее хорошо получается.
— Действительно.
Он кивнул, улыбаясь, и глаза улыбались при мысли о его почти-падчерице. Они с Донной живут помолвленные уже много лет, официально так и не поженились, но дети считают его папой. Бекки было всего шесть, когда у него начался роман с ее матерью. Эдуард, которого вампиры прозвали «Смерть», много лет подряд водит Бекки в танцкласс и сидит в зале ожидания с мамочками. Я даже думать об этом не могла без улыбки.
— Пока у нас не было, к кому возвращаться, гоняться за монстрами было веселее, — сказала я.
Он перестал улыбаться, холодные глаза обратились туда, где лежала на боку голова.
— С этим не поспоришь. Тела меня не очень волнуют, и меня не достает. Но я надеюсь оказаться дома до того, как кончатся представления мюзикла.
— Он сколько вечеров будет идти?
— Две недели.
— Это считая от сегодня?
— Да.
— Мне не хочется еще две недели мотаться не дома.
— Мне тоже, — ответил он, и на этот раз в голосе прозвучала усталость.
Как ни странно, для меня основная проблема в том, что я точно знала, почему выбраны эти жертвы. И даже знала, кто убийцы. Знала, но не могла этого сказать никому, кроме Эдуарда, потому что расскажи я полиции, киллеры пошли бы по моим следам, по следам каждого полисмена, который от меня это услышал бы, и по следам каждого, кому он успел рассказать. «Арлекин» — у вампиров эта организация была эквивалентом полиции, разведки, судей, присяжных и палачей. В «Арлекине» самые великие воины всех времен и народов. Были среди них вампиры, были оборотни, и вот сейчас они по всей стране убивают тигров-оборотней и расчленяют тела. Тело, лежащее у наших ног, выглядело как человеческое. При жизни этот человек умел перекидываться здоровенным злобным тигром, но это не помогло ему против «Арлекина», как не помогло никому из других. Если сойдутся в бою двое одинаковой силы и быстроты, но один из них лучше обучен драке, то этот лучше обученный победит. Пока что среди оборотней-тигров попадались только обыкновенные люди, которые каким-то образом стали оборотнями.
— Но мы приехали на осмотр места преступления, — продолжал он, — так что это и будем делать.
Я вздохнула, расправила плечи, перестала кутаться в тонкую ветровку.
— Отчасти потому, что мы знаем слишком много того, что другим полицейским тоже надо бы знать.
— Мы это устаканили, Анита. Они… те, кого нельзя назвать… — Он передернулся. — До чего ж противно, что даже вслух нельзя сказать. Как будто мы в книжке про Гарри Поттера. «Тот-кого-нельзя-называть».
— Ты знаешь условие, Эдуард. Если произнести их имя без их приглашения, они откроют на тебя охоту и убьют. Если сказать это имя другим полицейским, все, кто его слышал и говорил, будут найдены и истреблены без пощады. Не знаю, как ты, но эти ребята свое дело знают до жути и вроде бы современную судебную медицину тоже знают.
— Они все в плащах, перчатках и в капюшонах, закрывающих волосы, Анита. Этот наряд, который скрывает их от других… от их собратьев, помогает им не оставлять следов для судебной медицины.
Читать дальше