Лорел Гамильтон - Список на ликвидацию

— По-нашему — это как? — спросила я.

— Ты о чем?

— Ты сказал, что теперь мы сможем охотиться на них по-своему. Это как?

— С применением насилия и до результата. Весьма определенного результата.

Я посмотрела на лежащую без сознания Лайлу. Руки у меня уже промокли от ее крови. Я стояла в красной луже.

— Ты видел, какая быстрота у этой твари?

— Неимоверная.

— И как убивать такое быстрое существо?

— Ранить, а потом разрубить на части.

В его голосе звучало предвкушение охоты.

— Я боюсь, Эдуард.

Он посмотрел на меня глазами пустыми и холодными, как зимняя луна.

— А я нет.

Наверное, он хотел этим меня успокоить. Может быть, даже получилось.

Что хорошо в этих самых пижамных штанишках — на них кровь не попадает. Эдуарду пришлось свои трусы отправить в мешок, идущий в лабораторию. Ему разрешили надеть шорты и футболку, поскольку его номер не был местом преступления. А мой номер, пока техники не кончили работу, был недоступен. Однако смыть кровь никому из нас пока не удалось. На штанах у меня крови не было, но на мне ее хватало. На ногах ниже колена, на руках почти до локтя с одной стороны. Техники взяли с меня образцы крови ватными шариками, но мыться пока не разрешили. Кровь засыхала, я чувствовала, как образуются на ней трещинки, как она липнет к коже. Никогда не знала, это иллюзия или я действительно ощущаю процесс высыхания. Как бы там ни было, я ощущала, как засохшая кровь на каждом движении меня хватает, будто не пуская. Отчаянно хотелось в душ. Мне дали одеяло — накинуть на плечи от ночной прохлады, но цемент пола на лоджии холодил босые ноги. И неловко было держать одной рукой пистолет, другой придерживать одеяло. Детектив Лоренцо предложил мне оставить пистолет в номере Эдуарда, поскольку там не работали техники на осмотре, но я отказалась. Сегодня меня пытался похитить «Арлекин», так что лучше пусть пистолет будет у меня.

Детектив Лоренцо повыше меня, но всего где-то на дюйм выше Эдуарда, пять и девять примерно. Волосы густые, и хотя коротко стрижены, заметно, что вьются. Чтобы не вились, ему надо бы наголо побриться, иначе никогда аккуратной прически не будет. Глаза у него темные, почти карие, лицо открытое и дружелюбное, симпатичное простое лицо мальчишки из соседнего дома. Судя по значку детектива, ему должно быть лет тридцать, но с виду их ему не дашь. Под пиджаком бугрились мышцы, так что либо он от природы широкоплеч, либо ходит в тренажерный зал, или одно с другим сочетается. Детективов вызвали сразу, пока не определилось, что преступление подпадает под уже ведущееся федеральное расследование. Формально говоря, служба маршалов могла их не допустить, но мы стараемся не вызывать враждебности у местной полиции, если это получается. Сотрудники противоестественного направления чаще других оказываются наедине с проблемой, и на местную полицию мы рассчитываем больше, чем на федеральных сотрудников, и даже чем на остальную службу маршалов. Среди копов для наших работников есть кличка «одинокий волк». И по рации, бывает, сообщают: «У нас на месте преступления одинокий волк». Интересно, как говорят, когда нас там несколько. Можно ли сказать «группа одиноких волков» — и чтобы это не прозвучало глупостью?

Маршал Рейборн был тут выше всех, и лишние несколько фунтов придавали этой разнице весомость.

Казалось, он своим присутствием заполняет всю комнату, будто он куда больше, чем есть на самом деле. А может быть, его раздраженное настроение требовало больше места.

— Откуда вы знаете, что раны Карлтон нанесены когтями, если вы их не видели?

— Когда нащупала множественные раны, поняла, что иначе не получилось бы. Если бы он пустил в ход нож, я бы видела, как движется рука, выдергивая и всаживая клинок. А она была неподвижна. У него даже места не было повернуться, чтобы так нож применить. Когти могут действовать как пружинные ножи: только прижать к коже — и они воткнутся.

— Это если он примет животную форму, — возразил Рейборн.

— Я вам говорила, что по-настоящему сильные ликантропы могут превращать только руки, и при этом когти вылетают как на пружинах.

— Невозможно. Надо было бы хотя бы превратиться в волкочеловека, чтобы появились когти.

— Я не говорила, что это вервольф, Рейборн.

— «Волкочеловек» — мы так называем всех оборотней в получеловеческой форме, Анита, — пояснил Эдуард. Он пытался говорить голосом Теда, но слишком много просачивалось от настоящего Эдуарда, и потому прозвучало громко.