Пол Макоули - Наследство

А потом, с пересохшим горлом, Толли дошел до конца службы и понял, что последнюю часть ему надо прочитать на могиле. Он заколебался, и ветер поднялся снова, пламя свечи затрепетало. Делать было нечего: обряд надо довести до конца.

Тень на скамье растаяла, когда держа перед собой свечу, Толли пошел по проходу и стал возиться с тяжелой дверной задвижкой. Он скользнула назад и он повернул ручку.

Ветер дунул ему в лицо.

Пламя свечи легло горизонтально, но все-таки не погасло.

Снаружи не было ничего, кроме серой тьмы.

Когда он шел среди стоящих рядами могильных камней в сторону отдельной пары могил под тисом, Толли ощутил некое давление в спину, но принудил себя не оборачиваться. Он встал лицом к могиле неизвестного и при свете свечи начал читать завершающую часть службы:

— …ныне отпущаеши… приими душу грешного раба своего Орландо Ричардса…

И пока он читал, эти слова стали больше, чем просто слова, каждое стало грузом, который надо было поднять и положить, каждое как отдельный камень в торжественном здании, что он строил. Он дошел до последней фразы и, несмотря на боль в горле, прочитал ее громко, почти триумфально. После заключительного «аминь» он услышал далеко в зимнем рассвете — ибо уже наступил рассвет, хотя все еще было так темно, что он не различал цвета — пропел петух, традиционный конец магической ночи. Толли задул свечу и острым краем ключа от своей машины написал на могильном камне имя Орландо Ричардса. Сделано.

Когда он зашагал прочь от церкви, каждый шаг по замерзшей земле был легким. Кончено, думал он, руки его слегка дрожали от облегчения. Сделано. Я выполнил свой долг, искупил совершенное моим прадедом. Когда он шел краем деревьев и мимо каминной трубы разрушенной усадьбы, к нему стремглав с бешеным лаем выбежал навстречу пес, пританцовывая вокруг, и снова побежал в развалины, оборачиваясь и гавкая. Толли последовал за ним.

— Что там, парень? Успокойся теперь. Где твой хозяин? Где…

И тут он увидел Джеральда Бомонта.

Тело его лежало в путанице шиповника у подножья большой каминной трубы. Лицо совершенно исчезло в месиве крови и костей, но Толли узнал норфолкскую куртку, клетчатое кепи лежало чуть дальше.

Он отвернулся, и его стошнило, хотя и тошнить-то было нечем. Когда он выпрямился, неизвестно откуда вокруг него задул ветер, сотрясая голые ветви окружающих деревьев. Толли побежал, пес следовал за ним по пятам. Ветер пригнул мерзлые кустики травы, закружил листья и образовал фигуру человека перед тем, как улечься и задуть снова, всегда впереди Толли, который теперь мог лишь едва переставлять ноги, его сковывали ужас и изнеможение. Он мог думать только о словах Марджори Бомонт, что женские духи сильнее мужских. И ненависть их сильнее тоже, она достаточно сильна, чтобы продлиться больше века даже после того, как объект ее ненависти убежал от ее первого злобного расцвета, достаточно сильна, чтобы убить Бомонта, бедного ублюдка, который всего-то оказался на краю событий. Дух Орландо Ричардса не представлял опасности, вероятно, он даже пытался предостеречь Толли о своей компаньонке. А теперь Толли отправил его на покой.

Задыхаясь, Толли протащился в ворота, с тупым шоком увидев фигуру, ожидающую возле машины. На мгновение он подумал, что его сердце сейчас остановится, но потом пес рванулся вперед, и Толли понял, что это Марджори Бомонт, и подумал, как же теперь сказать ей о муже. Но потом заговорила она, голосом прерывающимся и тяжелым. Ее голосом, но пользовалась им явно не она.

— Я ждала этого так долго. Так долго.

Последнее, что увидел Толли, был топор, который она несла.

«Наследство» было впервые опубликовано в «The Magazine of Fantasy and Science Fiction» в 1988 и с тех пор не публиковалось, я рад возможности оживить его. Рассказ был написан, когда я жил в Оксфорде, и две вещи в нем правдивы: заброшенная деревня с разрушенной и сгоревшей усадьбой (хотя я поменял название) и железнодорожная катастрофа. Несколько первоначальных идей о привидениях было извлечено из местной газетной статьи, я оставляю читателю решить, что сообщалось, а что было придумано.

По отношению к духам моя позиция совпадает с мнением Джеральда Бомонта. Мы откликаемся на места, а духи появляются из наших откликов. И мы откликаемся на любое место, которое когда-то было обитаемым, иначе, чем на места, которые всегда были местностью дикой. Последние мы считаем пустыми, потому что они не обладают человеческой историей, а только человеческая история, следы пребывания людей, похожих на нас, это то, к чему мы особенно чувствительны. Несмотря на американского протагониста (который разделяет немало от моего собственного культуршока: я вернулся в Оксфорд после двух лет, проведенных в Лос-Анджелесе), это очень английская история о духах. Она сознательно вторит эхом старейшине английских писателей историй о привидениях М. Р. Джеймсу, хотя Джеймс — человек Кембриджа, и поэтому, конечно, никогда не написал бы об Оксфорде.