Олег Мизгулин: Морок

Первенца окрестили Вадькой, в честь прадеда Вадима Георгиевича, воевавшего в годы Гражданской в Красной дивизии. Он состоял в конном отряде и бороздил таёжные просторы, преследуя остатки белогвардейцев. Знание тайги и умение обращаться с ней на равных и передалось затем Глебу.

Всё внимание теперь было приковано к этому маленькому кричащему комочку, который требовал к себе любви и ласки. Сроки декретных отпусков по тому времени были незначительны и составляли продолжительностью 3–4 месяцев. На постоянное дежурство в роли бессменной няньки встал дедушка Глеб. Молоко у матери пропало на седьмой день, и дедушка сам готовил смеси, разбавлял, цедил, менял подгузники, пеленки, стирал, гладил. Все функции ухода и присмотра за ребенком он водрузил на себя и вопросы: Как? Во что? И чем? — решались только через его голову. Авторитет отца был непререкаем в семье, и Ирине практически ничего не оставалось делать, как только помогать ему на вторых ролях. К тому же Глеб Анатольевич много чего знал. К примеру, успокоить боли в животике малыша, не составляло для него труда, также он использовал давно забытые способы профилактики от различных детских недугов и хворей. Бывалый таёжник сам никогда не болел и не позволял болеть и внуку.

Ира, исчерпав декретный срок, поехала в столицу. В кадровом отделе ей пояснили, что на время её отсутствия функции переводчика исполняет дочь какого то важного преважного лица из кремлевской партэлиты, и что, разумеется, в этом случае, попросить подвинуться, можно её Ирину, но не эту мажорную даму. Вконец расстроившейся женщине пообещали подобрать вакансии и тут же забыли о ней.

Звонок к другу решил вопрос как нельзя лучше. Не зря Зорина в своё время обзавелась

полезными связями. На четвертый день томительного ожидания, в гостиничном комплексе, бархатный мужской голос в трубке, попросил Зорину к телефону. Ирине было предложено не больше, не меньше, работать стюардессой в международных авиарейсах класса «А». Это значит ей придётся обслуживать не простых советских сограждан, а ту же самую печально знакомую публику из маститых и знаменитых. В завершение разговора, мужчина сообщил куда подойти, что сказать и что показать. Дружеский баритон на прощание выразил искрению надежду, в будущем отобедать с ней в одном из ресторанов столицы.

Так в её жизни пошел следующий виток развития событий. Работа оплачивалась не менее щедро, чем предыдущая. Дополнительно женщина получала подарки, и знаки внимания со стороны мужской части пассажирского состава.

Перелеты осуществлялись в сверхмощных гигантских авиалайнерах, и каждый такой перелет включал в себя длительную процедуру разных проверок. Проверялись все узлы и двигатели самолета, тщательно, начиная от турбо и заканчивая контрольной лампочкой. Не менее тщательно проводилась проверка на наличие всевозможных бомб и взрывных устройств. Само внутреннее убранство авиасалона и мягкость кресел подчеркивал категорию транспортируемых лиц. Президенты, вице-президенты, дружественных и не совсем дружественных государств; дипломаты, министры, атташе, — все эти люди имели чрезвычайно высокий социум и положение в обществе, а значит, претендовали только на люкс. По этому же уровню проходила номенклатурно-партийная элита, от чиновника среднего ранга до самых высокопоставленных персон.

Не смотря на привилегированность и избранность, сильные мира сего, не гнушались снизойти до разговора с красивой бортпроводницей. Ирина не испытывала недостатка в общении, как с иностранными гостями, так и с соотечественниками. В силу жёстких пунктов инструктажа, ей запрещался разговор с пассажирами класса «А» на фривольные темы, а флирт изначально исключался теми же требованиями. Но, ни что ей не мешало, скажем, ответить на визитку, в не рабочее время. А этих визиток за полгода полётов набралось не меньше дюжины. Беременность и роды, абсолютно не тронули красоту Ирины. Напротив, эта красота приобрела необычно яркий и насыщенный тон. Умная женщина, прекрасно владеющая языками, обученная такту и манерам поведения, а ещё тонко чувствующая психологию мужчин, просто не могла не привлекать внимания скучающего авиасалона.

Многие из тех, кто летал этими рейсами, был ей знаком по прежней работе. Одним из таких знакомых, был Эрик Моррис — чрезвычайный посол Великобритании, который дарил ей роскошные букеты и делал красивые подарки, причем делал их, без тени намёка на обязательства с её стороны. Просто отобедать и выпить бокал игристого вина с этой полубогиней, для него было верхом счастья. Эрик был приятен ей. Отношения от деловых, давно переросли в дружеские, и она знала, конечно, что он мечтает сделать их любовными. На одном из таких вечеров играла лёгкая музыка, шипели, и лопалась пузырьки шампанского в бокале, а предложение руки и сердца было сделано послом минуту назад. Моррис ждал, а Ирина молчала. Она думала. Ещё, года два назад, на подобные предложения, она, где то отшучивалась, а с кем-то кратко, но ёмко давала знать, что является женщиной несвободной, блюдёт и чтит кодекс советской семьи, согласно которому заводить любовников аморально и преступно. Сейчас Ирина думала. Человек, делающий предложение ей, был обходителен, умен, галантен, в меру интеллигентен, и даже имел некоторое чувство юмора. Эрик был приятен ей, но чувств к нему она не испытывала. За ним было будущее и главное, за ним был мир. Мир, который здесь считался загнивающим, порочным, злым. Но она то знала, что по настоящему живут там. Ей никто этого не говорил. Сопоставляя верхи и низы, народ и власть, жизнь тех и этих, Ирина Зорина отчетливо видела границу между ними, и не жила ложью советского телевещания. Мир заграницы казался ей волшебным, манящим, и люди рисовались в воображении такие же, как Эрик. Хотя понимала, что возможно это — иллюзия, но ей очень хотелось потрогать эту иллюзию рукой.