Холли Блэк - Холодный город

– Теперь я Паук, – сказал Габриэль.

Серые стражи схватили телохранителей Люсьена. Быстро и умело вонзили в их сердца деревянные кинжалы. И слуги Люсьена один за другим упали на пол.

– Я ждал этого десять лет. Паук оставил мне огромное наследство, поделился всеми своими секретами. Рассказал о тайниках и банковских счетах, обо всем, что делало его Пауком и позволяло управлять миром, оставаясь за кулисами. Но самое главное наследство – его кровь. Я намного сильнее, чем ты думаешь. Намного, намного, намного сильнее.

Люсьен смотрел на него с искаженным от ужаса лицом. Он озирался и видел, что зал заполнен стражами врага и камеры снимают все происходящее.

– Когда ты поняла? – небрежно спросил Габриэль у Таны.

– Только сейчас, – ответила она.

– Я не рассказывал тебе, как с ней познакомился? – Габриэль повернулся к Люсьену. Его грудь была залита темной кровью, но он, казалось, не замечал ран и даже не морщился, шагая по темному полу. Тана вспомнила, что Джеймсон говорил о воронах, о том, как они позволяют муравьям кусать себя, потому что привыкают к жжению кислоты. Интересно, можно ли привыкнуть к боли и даже скучать по ней?

Люсьен не ответил, но высокомерное выражение исчезло с его лица. Габриэль улыбнулся, взмахнул руками, и нож, появившийся в одной из них, рассек воздух.

– Когда Паук умер, я долго не мог прийти в себя. Помню, что лежал на холодном полу среди растерзанных тюремщиков. Я понял, что теперь, когда Паук мертв, все, чем он владел, принадлежит мне. И тут я вспомнил о тебе, Люсьен.

Я прибыл в Бостонскую гавань, не успев восстановиться – безумным и голодным. Думаю, я действительно выглядел так, будто скрываюсь от погони. Ты послал за мной Элизабет, как только узнал, что я здесь, верно? Тогда же ты послал письмо Пауку с обещанием вернуть меня в клетку.

Элизабет и ее головорезы настигли меня у реки Блэкстоун. Я и забыл, какая она красивая, – он улыбнулся своим воспоминаниям. – Элизабет с легкостью меня поймала: я устал и у меня не было никаких причин сопротивляться: ведь она собиралась привезти меня к тебе. Честно говоря, в цепях, на заднем сиденье их лимузина с тонированными окнами, я выспался, как еще ни разу за последние десять лет.

Когда я проснулся, они тащили меня к ферме. Элизабет и остальные давно не выходили за пределы Холодного города. Они решили устроить пир и опьянели от крови. Медленно двигались, смеялись над тем, что сделали. Они затащили меня в одну из комнат и, зная, что я голоден, показали инфицированного парня. Они привязали его к кровати и приковали меня так, чтобы я не мог до него дотянуться. Элизабет сказала, что если я буду себя хорошо вести, то утром они отдадут его мне. Так что я просто сидел и смотрел, как он корчится.

«Ты все еще тот, кого я знала? – спросила она, постучав меня по голове костяшками пальцев, прежде чем зарыться в землю в подвале. – Помнишь, как хорошо нам было?»

Я не ответил.

Они занавесили окна и ушли. Запах крови того парня вытеснял из моей головы все мысли. Я смотрел на него, напоминая себе, почему мне нужно дождаться темноты, но все эти причины в моем помраченном сознании становились все менее важными. Потом появилась Тана, – Габриэль посмотрел на нее. – И придумала, как спасти того мальчика. И меня. Представляешь, Люсьен? Кому бы пришло в голову меня спасать?

– Только не тому, у кого есть инстинкт самосохранения, – ответил Люсьен. – Но почему ты пошел с ними? Элизабет привезла бы тебя прямо ко мне. Ведь ты же этого и хотел? Зачем ты сделал такой крюк с парой подростков?

Габриэль пожал плечами, улыбаясь страшной широкой улыбкой:

– Мне понравилось, как они на меня смотрели. Мне нравится водить машину. И я хотел посмотреть, что будет дальше.

– Ты псих, – сказал Люсьен. – Ты действительно сошел с ума.

– Да, я действительно сошел с ума и явился, чтобы отомстить тебе. Просто я шел длинной дорогой.

– Тогда убей меня, – Люсьен разорвал рубашку на груди, обнажив бледную кожу. – Давай.

Габриэль сделал шаг и остановился.

Люсьен был его создателем, хранителем воспоминаний о давно ушедшем времени и местах, которых давно нет, чудовищем, разглядевшим в Габриэле себе подобного. Тана вспомнила, что сказал ему Люсьен, когда они в прошлый раз стояли в этой комнате, обнажив оружие: « Каждый герой может оказаться злодеем в своей собственной истории ». Она готова была поспорить, что сейчас, готовясь убить своего создателя, Габриэль чувствовал себя именно таким злодеем.