Константин Щеблыкин - Восточный маг

Последним бонусом этой долины оказались готовые работать на хозяина 36 крестьян. Во-первых по договору их семьи получали сразу приличную сумму золотом, во-вторых для них мало что менялось — разве что теперь барин мог диктовать что им делать а чего нет, освобождая на это время работников от налогов, в остальное же время они платили фиксированные подати. Ну а в третьих прокорм этой оравы ложился целиком на плечи хозяина.

***

Прилетевшая демонесса оказалась аж четвертого уровня. Устроив ей допрос с пристрастием, в ходе которого она измотала меня до полной потери сил, и подняла пятый, мне удалось выяснить, что вся жизненная сила, которую она получает своим экзотическим способом, идет ей в качестве опыта. И если такие как я с почти семью сотнями запаса, для неё лакомство, то крестьян зато много.

А еще выяснилось, что зная о любви её повелителя к экономике, суккуба сознательно развивала соответствующие навыки, конечно в меру своего понимания: теперь она экспертная дрессировщица рабов и экспертный же рекрутер. У-ти моя лапочка, узнав об этом, восполняю резерв в заклинательном покое и награждаю девочку еще одной порцией… опыта. Заодно и репутацию в глазах подчиненной поднял.

Отправляюсь на птице в деревню к магам, где взобравшись на скалу над фонтаном, беру пару уроков у местного аксакала. Вытерпев пол-часа издевательств в свой адрес, сопровождавшихся танцем посоха крепкого старичка на моей спине, я получаю долгожданную прибавку к силе магии и заверения учителя, что больше он на такую бездарность как я времени тратить не станет.

Остаток дня я провел за рыбалкой в фонтане, которая принесла мне уровень и в общей сложности полторы тысячи империалов золотыми и серебряными украшениями. Один раз на меня попытался напасть какой-то зубастый червяк в три метра длинной, но его быстренько схарчила птица рух, пасущаяся неподалеку. А ещё я наконец нашел способ при моём-то образе жизни повысить ловкость — кто бы мог подумать.

Назавтра поднятые налоги в сочетании с навыками Риссы дали достаточно средств не только для найма новых големов и рухов, но хватило и на летучий пузырь с башней магов.

Тридцать три богатыря, точнее тридцать восемь, и два десятка гремлинов под руководством Первого распихиваются по двум дирижаблям и отправляются на склоны спящего вулкана зачищать драконов. Три зеленых ящерицы сидят на серных залежах — физиология у них такая, они им нужны для огненного дыхания, а мне для постройки верхних этажей гильдии. Иными словами мне нужнее.

Через два часа взмыленный гремлин передает мне мятую записку. По идее, это должен быть доклад от Первого и его драконоборцев, но он обязан был доложить лично. Разворачиваю, корявым гремлинским почерком листок исписан чуть менее чем полностью:

«…Хрупкие машины за километр садятся, внимание чтоб не привлекать к себе. Опускаются аппарели, десант выгружая. Дальше пешком. Четко печатая шаг сотрясает землю воинов терракотовых каре. Прыгая у них на плечах едут гремлины. Идут, не таятся. Вот взмахивая крыльями встревоженно поднимается в воздух один дракон. Делает круг над залежами, рёв издает предупреждающий. Грохот десятков ног ему в ответ. Взлетают все трое, в лапах что-то зажимая. Крыльями машут, высоту набирая. Лязгают щиты, смыкаясь. Големы ход замедляют, черепаху формируя. Торчат пики над строем, небу грозя. Неба владыки вираж закладывают, разгоняясь. Лапы разжимают, круглый камень бросая перед строем самым. В боулинг играют, твари чешуйчатые. Метала звон, ряды прогнулись, камень на себя принимая, но устоял строй, вернулась на место глина податливая. Шевельнулась раз, другой, ряды смыкая, строй уплотняя. Залп раздается, крылья дракону дырявя, с небес на землю кулем роняя. Трещат кости, рвутся крыльев перепонки, смотреть страшно, но жива еще тварь, встает, отряхивается. Второй чуть раньше бросает камень, резко в бок уходя, под пули не подставляясь. Умнее он собрата своего, торопливого, но тщетно всё, ибо перезарядка. Подпрыгнул камень о щиты наклонные и пролетел над головами, над пиками, вреда не причинив. Третий — камень в самое сердце бросает, следом огнем пылая. Продавлены щиты, просели воины под тяжестью огромной, но расплескался огонь по щитам бессильно, да по камню размазываясь без толку. Не проник внутрь, не сжег гремлинов тельца нежные. Ведь как пробка камень встал, дыру, пробитую им же, закрывая. Зашевелились ряды, камень поднимая, наружу выталкивая. Не распался строй, идут грозно, с опаской ступая, подранка нагоняя. Стволов грохот, слабеют ноги дракона, небо его не держит, земля манит. Крик печальный издав, два других на землю садятся хвостами своими как палицей махая. Големов вверх подбрасывают, строй ломая. Но не стоят воины, рты разинув, а копьями ощетинились, портят шкуру драконову. Гремлины вторят им, свинцом поливая. Тяжел свинец, к земле дракона клонит. Вот захрипел он, замер, головой лишь шевелит, затихая. Уйти третий хочет, от смерти сбежать позорно, но пробиты крылья, не держат труса, на копья роняя прямо. Дернулся раз, хвостом махнул другой да и затих владыка неба сталью острой насквозь пронзённый.»