Александр Волков - Закованные в металл [СИ]

Хан недовольно сморщился, посмотрев на меня исподлобья, и в этот же момент прутья проволоки скрутились сильнее, разорвав мясо, и заставив меня закричать от боли. Перед глазами поплыли белые пятна. Я чувствовал, что ещё чуть-чуть, и проволока достанет до костей.

— Рик… Беги… — проговорил я приглушённо, в ужасе хватая ртом воздух.

Было очень страшно, и сердце колотилось с такой силой, что было готово взорваться. Я боялся боли, и боялся гибели. Ни того, ни другого мне не хотелось. Но, как говорится, настоящий солдат всегда унижению предпочтёт смерть. У меня не было никакого желания вымаливать у Хана пощады, и пресмыкаться перед ним, потому что мой исход был очевиден — окончательная, бесповоротная смерть. И какая тогда разница, от чего умирать? От рук Хана, или от упавшего на голову кирпича?

Силуэты медленно отрастили небольшие культи, которые затем стали удлиняться, приобретая формы полноценных рук. В этот момент силуэты потянулись к Хану, и тот блаженно закрыл глаза, но блаженство его продлилось недолго.

Как только силуэты притронулись к Хану, раздался очередной вой, заставивший душу уйти в пятки. Хан моментально окаменел, и резко распахнул веки, открыв рот в безмолвном крике. Хан тихо постанывал, но не мог издать полноценного звука, испуганно двигая глазами в разные стороны. Хан испытал настолько сильный страх, что побледнел, а по щекам заструился пот.

Но затем пот сменился кровью. Хан покраснел, вены на шее и висках вспухли, став пульсировать от давления. Он уставился в потолок, будучи полностью парализован, и не издавал даже писка. Но я ментально чувствовал, какую колоссальную по силе боль Хан испытывал, мне даже стало его немного жалко.

Он воспарил над землёй, поднявшись метра на три в воздух, и затем завис. С ужасом я наблюдал, как у него под кожей будто стали ползать большие сферообразные насекомые, заполнившие всё его тело. Я зажмурился, чтобы не смотреть на этот кошмар, и был уверен, что Хан вот-вот лопнет.

Так и случилось.

Хан взорвался. С треском разорвалось мясо, хрустнули кости, и кровь забрызгала помещение, вырвавшись из Хана наружу, как вода из лопнувшего шара. Мне не хотелось открывать глаза, потому что было понятно, что выглядело сейчас всё не наилучшим образом. Послышалось, как Манула стошнило, и мне не хотелось повторять его участи.

Со звоном призма упала на пол.

Я, почувствовав, как освобождаюсь от оков колючей проволоки, распахнул веки. К счастью, помещение ещё не приобрело обычного цвета, потому и кровь, и внутренние органы разбросанные кругом, выглядели искусственно, не вызывая раздражения. Туманные силуэты пропали, мгла наползала на стены, и возвращалась обратно в пустоту.

Потолок, собравшись в мозаику из тысяч осколков со стекольным звоном, восстановился. Трещины затянулись, будто время пошло вспять, и потолок вновь обрёл обычный вид. К миру вернулась нормальная расцветка, что заставило меня заранее сморщиться от отвращения, ведь зрелище предстояло увидеть неприятное.

Но к счастью, это оказалось не так.

Стоило третьему Рику уйти, с ним ушли и изменения, которые он привнёс в этот мир. Возникло ощущение, что в действительности имелась автоматическая система балансировки, которая включалась, если действительность была подвержена серьёзным изменениям. Комната осталась абсолютно чистой, без единого признака присутствия Хана в ней.

Сначала мне стало страшно, что Хан оживёт, но увидев призму, лежавшую на полу, я успокоился. Мы с Манулом переглянулись, и я, испытав прилив сил от заклокотавшего внутри гнева, прыжком сократил разделявшую нас дистанцию. Со всей силы я ударил его локтем в висок, и он взвизгнул, повалившись на пол.

Не без удовольствия я глянул на то, как он, морща лицо, пытался встать.

Я бросился к призме, и, схватив её, испугался, что снова появится третий Рик. Главным было не дать моей крови попасть на хрусталик. Я пнул Манула в лицо, выбив его из равновесия, и быстро оторвал от его изорванной рясы большой кусок ткани. На ходу заматывая в него призму, я побежал в тоннель, и коснулся символа, закрывая за собой проход.

Чёрт, наконец-то была возможность отдышаться!

Манулу будет не под силу открыть тоннель, если у него не завалялся лишний инфравизор где-нибудь.

Прислонившись спиной к холодной стене, я стал тяжело дышать, и пытался насытить лёгкие воздухом. Сердце постепенно возвращалось к нормальному ритму, и пульс ослабевал, возвращаясь к обычным 60–70 ударам в минуту. Мне удалось расслабиться, и я задумался, оценивая результаты произошедшего.