Игорь Чиркунов - Проект Икар. Альфа-тест

Дома осмотрел работу ремонтников. Накладную получил еще днем, по почте — поменяли датчики, заменили гигроскопическую подкладку да один сервопривод на массажере.

На кухне стояла новенькая мультиварка, уже распакованная. И записка от Тамары. Оказывается, она по собственной инициативе купила мяса, овощей, все помыла — почистила, мне утром только закидать, да поставить нужный режим. Инструкция от нее же прилагалась с припиской: «Наконец — то хоть питаться нормально начнете. А всю эту замороженную дрянь я в следующий раз выкину».

Точно, пусть в следующий приход забирает комбайн себе в подарок.

Вход. Появились ощущения в руках и ногах. Ау — у… Все затекло из — за неудобной позы, в которой я оставил свой аватар. Да еще и холодно! Холщовая одежда вымерзла и здорово холодила кожу. Встал, потянулся, разгоняя цифровую кровь по цифровым венам, поделал наклоны, поприседал. Ну вот, так — то лучше! Хм, а где это я?

Небольшая неровная площадка, не больше десяти — двенадцати квадратных метров, на ней два крупных валуна, под одним из которых я и «отдыхал». Открыл мини — карту. Отметка светилась в самом центре восьмилучевой звезды под названием «Рассветный Утес».

Неужели? Подошел к краю. Да, это он. Из — под ног вниз убегала утыканная выступами скальная стенка, постепенно расширяясь. Самый пик. Ниже метров на сто он начинал резко расширяться, превращаясь в массивную гору. А еще ниже разбегались во все стороны отроги, отсюда такие мелкие, незначительные.

Прошелся по кругу. Вон он, западный отрог, на который я с таким трудом приземлился в не самых простых условиях. Отсюда — ничего особенного.

А это что? Северо — западный коротыш, над которым мы резвились с местным орлом? Вот над этим холмиком? Это на него здоровяк Рус еле поднялся, хрипя легкими и заливаясь потом?.. Даже странно.

Северный отрог. Там я чуть не расстался с ребятами, но появились орки. Да лучше бы там! Не было бы перед глазами беспомощной тушки с залитой кровью грудью. Впрочем, другая, без раны, очень даже ничего… Блин, ты опять? Усилием воли отогнал картину. Зато на северном я неплохо повоевал с серокожими. Скольких завалил? Пятерых? Вдруг с иронией подумал: «Интересно, если разработчики проекта узнают, что их дохленький икар способен за час справиться с пятеркой местных терминаторов, они возгордятся? Или еще порежут характеристики, дабы не давать в руки игроков настолько имбалансного персонажа?».

Где — то там, в лесу, между северным и восточным отрогами, Анахита спрашивала, есть ли у меня девушка. А вон и восточный отрог. Мне показалось, что я даже рассмотрел место, где соревновался в забеге вверх с орками. Где — то там же крутился с гарпией и выхватывал эдельвейс из — под ног бегущего серого. М — да… Будут ли у меня еще подобные приключения теперь?

Перед входом в игру я дисциплинированно залез в рабочую конфу теста. Сегодня и на ближайшее время основная задача — баланс расхода выносливости при маховом и парящем полете. Увидев, ржал в голос! Если девять десятых икаров — тестеров в Инкубаторе не умеют держаться в восходящих потоках, как они сравнят? С маховым все понятно: взлетел с полной шкалой, полетел, маша крыльями, дождался обнуления, рухнул. Пишешь в отчете: время обнуления выносливости — столько — то минут. А как вы собираетесь тестировать парение? В тестовой локе нет термиков, да и динамики узенькие, навроде Ласточкиного Утеса. Полкилометра туда, полкилометра обратно, чтоб мои шесть часов вымотать, надо туда — обратно бешеным челноком мотаться.

Кстати! Я, честно говоря, прифигел, по — другому и не скажешь, когда почитал отчеты некоторых коллег по тесту. Полтора часа махового полета! Это как же они выносливость прокачали? Я летаю много… В смысле — летал много, пока не встретился с попутчиками. Но у меня — час. Да…

Незаметно взгляд переместился на южный отрог и возвышающуюся вокруг его оконечности крепостицу. Поселение тонуло в утренних сумерках, солнце еще не поднялось.

Солнце! Я вспомнил, утес получил название, потому что его вершина первой окрашивалась восходящим над «Фанвиртом» солнцем. Взгляд устремился на восток. Через несколько километров зеленый лесной ковер обрывался неровной линией, за которой начиналась поверхность, отличающаяся по текстуре. Цвет еще не различим, хотя вполне светло, но мозг понимает — это море! Поверхность тянется вдаль и где — то там безо всякого перерыва переходит в небо, сейчас плохо отличимое от моря. Никакой линии горизонта. Можно подумать, что лист бумаги, раскрашенной акварелью, просто загнули вверх, и мы на дне получившейся чаши. Хотя нет, не чаши — там, где небо смыкается с сушей, линия горизонта видна четко. Даже на западе, где еще доживает последние минуты темнота. А вот у моря горизонта нет. Даже мое сверхострое зрение не позволяет различить, где же сливаются море и небо.