Артем Кочеровский - Варщик 4 [СИ]

— Думаешь, Табиа станет лучше к тебе относиться, когда узнает, что ты меня мучил?

— Ты недооцениваешь энергию земли, чужак. Земля помогает всегда. Нужно лишь преподнести ей дар.

— Всё понятно, — я махнул рукой. — Тогда в следующий раз попроси, чтобы она подогнала тебе новые мозги! Потому что этих не хватает, чтобы понять самую примитивную истину. Вы дурите сами себя, вместо того, чтобы…

— Бла-бла-бла! — Проревел Грюм и перевернул ведро.

На дно высыпались какие-то жучки или тараканы. Плоские твари с блестящими панцирями и короткими лапками. Они достигали примерно трех сантиметров в длину и были такими тонкими, что запросто могли просочиться в любою щель. Орда этих тварей усыпала дно. Они щелкали и скрежетали лапами по металлу. Будь у меня чертовы ноги, я бы с радостью на них вскочил, а так лишь забрался на булыжник и прижался к стене.

Пять минут я наблюдал за тараканами, отшвыривая тех, кто подбирался ко мне слишком близко. Придурок Грюм что-то напутал? Жуки не выглядели агрессивными, не воняли и не испражнялись кислотой.

Ещё через пять минут я осмелился взять одного в руку. Приплюснутая букашка пощекотала лапами ладонь, щелкнула сочленениями панциря и отправилась к собратьям.

Через час я привык к щелчкам насекомых и почти их не замечал. Грюм в колодец больше не заглядывал, но остался на холме и изредка переговаривался со стражниками.

Материя выглядела чуть бодрее. Еда и вода прибавили сил, хотя неутомимый океан энергии в земле по-прежнему опустошал звенья.

Ночь перевалила за середину, начали слипаться глаза. Монотонные щелчки панцирей больше не раздражали, а скорее наоборот — убаюкивали. Свалившись в пространство между двумя булыжниками я прижал голову к холодной железной стенке колодца и закрыл глаза.

Когда проснулся, стало значительно светлее. Ночь не закончилась, но солнце замерло где-то за горизонтом. Ещё пару часов оно проведет за ширмой следующего дня, а затем выкатится.

Потянувшись, я опустил голову и вздрогнул от отвращения. Чертовы жучки облепили торс. Я не чувствовал боли, но видел прогрызенные дыры в одежде и черные полосы засохшей крови. Медленно и монотонно, будто пиявки, они вгрызались в плоть и толстели.

Засранцы на культяпках, которые присосались первыми, раздулись в чешуйчатые шарики. Щелкающие кровопийцы в форме регбийский мячей.

Схватив одного из самых жирных, я рвану и взвыл от боли. Вместе с жуком я вырвал кусок плоти. Чуть ниже пупа осталась круглая дырка, куда могла поместиться почти целая фаланга пальца. Она кровоточила и вызывала рвоту от вида своего загноившегося края. Я схватил второго жука и снова рванул. Боль и зрелище повторились. Ухватился за третьего и остановился.

Их набилось в меня штук пятьдесят. Мелкие треугольные головки полностью прятались под кожей, а передние лапки цеплялись в края раны, точно стыковочные рычаги космического корабля.

Десять тварей, которые ещё только взбирались на моё тело, я отшвырнул, а парочку попробовал раздавить. Не вышло — слишком плоские. Попробовал скрутить в трубочку. Таракан смялся, точно конфетный фантик, но остался невредим.

Освобожденные от жуков раны болели. Под одеждой стекала кровь, смешиваясь с гноем. Мелкие ублюдки все же обладали каким-то ядом. Он содержался в слюне и, вероятно, обезболивал место укуса, а заодно заносил инфекцию и разлагал ткани.

Я оказался в положении, в котором, что бы я не предпринял — станет хуже. Вырывать засранцев из тела — подписать себя на муки и потерю крови; оставить их в покое — позволить себя сожрать и сдохнуть от инфекции.

Несколько минут я трогал за брюхо одного из самых отожранных жуков, рассчитывая найти к нему ключик, но ничего не вышло. Как и многие другие насекомые они были счастливы сдохнуть сытыми, а еще лучше — отправиться в восмилапый рай от переедания.

Одна из сторон серого круга над головой посветлела. Подбирался рассвет. Во влажную темень колодца опустились первые солнечные лучи. Из мрачно-черного мир превратился мрачно-серый.

Проведя пальцем по дырке в животе, я почувствовал тягучую слизь — смесь гноя, крови и жидкости насекомого. Поднес палец к лицу, чтобы понюхать, как вдруг липкая жидкость подсветилась цветами алхимии… Черт побери! Как же быстро истощенная материя отучила меня пользоваться способностями одаренного. Я и сам не заметил, как перестал различать в окружающих предметах химические и энергетические соединения. И только когда поднес жижу к носу, вспомнил.