Алексей Волков: Флаг Командора

— Хорошо. С утра и займемся.

Отдохнуть не помешало бы, но по предыдущему опыту военной службы я хорошо усвоил, что безделье быстро разлагает любой коллектив. В нашем же случае дело обстоит еще хуже. Многие мои современники начнут терзать себя вопросами и переживаниями, а с меня хватит одного Валеры.

Боцман мнется, явно желая сказать что-то еще. Такое впечатление, что многие из команды побаиваются меня. Или, наоборот, так уважают, что могут смотреть лишь снизу вверх.

— Проблемы, Билли?

— Может, переименуем бригантину? — выдавливает боцман.

Тоже верно. Под другим именем и корабль не тот. А с другой... Какая, к черту, разница?

Я смотрю, ожидая конкретного предложения, но оно приходит не от боцмана. Сзади подкрался Флейшман и без обиняков заявил:

— Я предлагаю назвать ее «Дикий вепрь».

— Тамбовский вепрь тебе товарищ, — говорю ему по-русски.

Юрка улыбается в ответ и заговорщицки подмигивает.

Билл тем временем пробует название про себя и кивает:

— Подходит. И главное — соответствует.

Не знаю, с чьей легкой руки, но перевод моей фамилии осуществлен на языки наших сподвижников. Один из французов уже как-то обмолвился, назвав меня командором Санглиером.

И даже англичан не смущает, что действовать им придется против их соотечественников. Понятие нации еще размыто, и вражда с собственным правительством не считается изменой.

— Вепрь — животное мужского рода, а бригантина — она, — отметаю предложение. — Был бы фрегат...

— Тогда — свинья, — снова по-русски предлагает Флейшман.

Билли ничего не понимает и просит перевести.

— Он говорит, оставим, как есть, — перевожу специально для боцмана. — А сейчас — отдыхать. Только не забудьте выставить на ночь посты. Раз мы на территории Франции, то — из французов. Еще примут за вражеское нашествие...

Билл и Юрка расплываются в улыбке. На десант мы явно не похожи. Но обстановка в здешних местах такова, что подстраховаться не помешает.

Тем временем женщины идут из бани в отведенные им дома, и наступает наша очередь.

— Ну что, господа? Идем мыться! — Билл выглядит явно обескураженным, не понимающим смысла ритуала, а я вспоминаю завет величайшего полководца и громко добавляю: — После бани всем двойную порцию рома!

Объявление встречается радостью. Люди подобрались опытные, никто не старается напиться тайком, неписаные законы флибустьерства на этот случай очень строги, но раз начальство дает «добро»...

...А банька вышла на славу. После нее поневоле чувствуешь себя заново родившимся. Никакие омовения не дадут такого эффекта. Жалко, веники сделаны не из березы, но счастье редко бывает полным.

И все равно хорошо. С этим согласны даже те, для кого эта баня первая в жизни.

В темноте расслабленно иду к отведенному мне персональному дому. Мысль, что там меня ждут Наташа и Юленька, поневоле волнует кровь. На борту я не мог уделять им много внимания. В походе нельзя подавать дурной пример своим подчиненным. Вряд ли кто осудил бы меня, но все-таки... Кому-то захотелось бы того же. Если же учесть количество мужчин, да еще мужчин, привыкших самим завоевывать себе все жизненные блага, то подобное желание вполне могло бы кончиться поножовщиной. Бригантина невелика, и не стоит вводить людей в искушение на ее палубе.

У самого дома вижу мужской силуэт и невольно настораживаюсь. Зря. Это всего лишь Лудицкий.

Мой бывший шеф, депутат думы, видный партийный деятель и вообще далеко не самый последний человек в прежнем (вернее, в грядущем) времени, оказался единственным из мужчин, не сумевшим приспособиться к новым обстоятельствам. Единственным из уцелевших. Остальные погибли в многочисленных схватках, начиная с первой бойни на берегу неведомого острова.

Поднаторевший в словесных баталиях и всевозможных интригах, он оказался неспособен к прямой схватке с врагом. Да и не только к схватке. Мой шеф — типичный либерал, а они на всем протяжении нашей истории глубоко презирали физический труд. Наше общество не было заинтересовано в людях, умеющих постоять за себя при любых обстоятельствах. Обратная сторона феминизма — цивилизация стала женственной. Вешать на уши лапшу или сидеть в офисах может кто угодно, без различия пола. Еще странно, что среди моих современников нашлось столько людей, сумевших не растеряться в новых обстоятельствах, найти в себе мужество принять открытый бой, с готовностью взявшихся за нелегкий труд моряков.

— Слушаю вас, Петр Ильич. — Слушать в данный момент не хотелось, но человек все-таки был моим начальником и заслужил в память о прошлом хотя бы такой знак внимания.