— Что вы этим хотите сказать, дедушка?
— Как барышня, вы не знаете? — старый сплетник обрадовался свежим ушам. — Позавчера ночью здесь убили женщину. Вот, совсем недалеко от этого моста, в конце во-он той аллеи. Какой-то маньяк искромсал ее на куски. Сплошное кровавое месиво.
Наташа вздрогнула и отпрянула, прижалась к Саше. Старичок ухмылялся, довольный произведенным эффектом. Саша поднялся, увлекая ее за собой.
— Как вам не стыдно рассказывать такие вещи! Пойдем отсюда. Пойдем, пойдем, Наташа! — ему пришлось приложить усилие, чтобы она последовала за ним, потому что какая-то странная сила на мгновение будто заморозила девушку. Наконец она оторвала взгляд от ухмыляющегося старого ворона, и они, обнявшись, как прежде, пошли по бульвару в сторону набережной, расположенной несколькими кварталами ниже. Однако радужное настроение померкло, вечер был безнадежно испорчен. Давно скрылась из виду лавочка со стариком, а Наташа временами все еще оглядывалась назад. Наконец, Саша не выдержал.
— Ну что ты, Ната, что с тобой? Загипнотизировал тебя этот старый болтун своими россказнями?
— Нет, ты не прав, это не россказни, об этом весь город говорит. Только я не знала, что это случилось здесь.
Голос ее стал жалобным, она зябко поежилась, несмотря на духоту и зной.
— Сашенька, ты знаешь… Мне что-то не по себе. Страшно как-то. Ты только не говори ничего. И проводи меня домой. Пожалуйста.
Воскресенье, 27 июля, 18.50.
Саша сам не знал, зачем он снова вернулся на Черный Бульвар. Будто они с Наташей что-то очень важное здесь утратили, но пропажа эта еще никем из них не обнаружена. Только смутное предчувствие этой невосполнимой утраты заставляет теперь его бродить по аллее взад и вперед, своим мрачным видом распугивая старух, выгуливающих на свежем воздухе собак и детей.
Неожиданно он вспомнил, что здесь неподалеку находится уютный небольшой бар.
— Да, выпить бы сейчас неплохо, — пробормотал он себе под нос, и эта мысль ему, видимо, понравилась, поскольку он ускорил шаг и резко изменил направление.
…Бар, невзирая на вечернюю духоту, был забит народом. Дым стоял не то столбом, не то коромыслом, не то еще чем-то деревянным, на что в поговорках принято вешать топоры. Да и музыка не лилась, не извергалась, а просто валилась на головы распивающих, как садовый инвентарь из переполненного сарая. Впрочем, нечто подобное Саше как раз и требовалось в эту минуту. Некоторое время он протискивался между столиками и танцующими, не давая себе труда извиняться ни перед первыми, ни перед вторыми, потому что это одинаково не имело смысла. Вдруг впереди, почти у самой стойки, Саша увидел столик, за которым сидел всего один человек.
Саша ринулся туда.
— Извините, у вас не занято?
Парень поднял голову и бросил изучающий взгляд на Сашу.
— Садитесь, пожалуйста.
Саша едва успел пробормотать обычную благодарственную формулу и поудобнее усесться, как у столика обнаружился свежезамороженный официант, на котором приятно отдыхал взгляд. Саша попытался было осведомиться у него насчет сегодняшнего алкогольного репертуара, но парень остановил его мягким движением головы и обратился к служителю Эпикура:
— Алеша, принесите, пожалуйста, то, что я заказывал. Тот, кого я ожидал, пришел.
Официант молча кивнул и растаял в дыму и шуме. Саша удивленно уставился на своего соседа. На некоторое время он почел за лучшее помолчать и использовал эту отсрочку, чтобы получше рассмотреть его.
Перед ним, рассеянно улыбаясь, сидел молодой человек неопределенного возраста и потрясающей красоты. Это была не женственная красота дамского угодника и не обаятельная фотогеничность «хорошего парня» из Голливуда. Безупречно гладкая, лунного цвета кожа, причем, цвета, подчеркнутого вьющимися безукоризненно-беспорядочными линиями беспросветно-черных волос, ниспадающих на плечи. Лицо классических форм и идеальных пропорций. Синие бездонные глаза слегка печального разреза, не без основания скрывающиеся то и дело за длинными пушистыми ресницами (слишком много, по-видимому, мог привлечь внимания взгляд этих глаз, брошенный прямо и пристально). Бледная кожа лица и черные тени под глазами наводили на мысль о том, что этот человек либо слишком много времени проводит в тени и темноте, либо смертельно болен. Тонкие длинные пальцы холеных рук поигрывали бокалом с шампанским. На безымянном пальце правой руки сверкал огромный сапфир в почти неразличимой оправе. Гибкая худощавая фигура его была затянута во все черное, лишь несколько мелких алмазов, вшитых в ткань пуловера, подмигивали таким живым и озорным блеском, что мысль о подделке убегала сама собой, оставляя безмерное удивление этим человеком, небрежно инкрустированном драгоценностями, которому явно не место в этом дешёвом демократическом баре. Саша машинально огляделся вокруг, интуитивно надеясь отыскать его телохранителя. Но ничего похожего не обнаружил.
Читать дальше