Салли Грин - Половинный код. Тот, кто убьет

И тут мы прижимаемся друг к другу, и мои губы, руки, моя грудь, бедра, все, что во мне есть, стремится ей навстречу.

Я не вынесу, если придется отнять губы от ее кожи.

Кажется, что прошло всего несколько минут, но, когда мы, наконец, отрываемся друг от друга, темнеет.

Когда мы прощаемся, она берет мою руку и целует мой указательный палец, так что я кожей чувствую прикосновение ее губ, языка и зубов.

Мы договорились встретиться через неделю. Следующий день тянется вечность. Дальше — хуже. Я не знаю, что с собой делать; все, что я могу, — ждать. Все мое тело болит от желания видеть ее. Кишки сводит.

Наконец подползает утро того дня, когда мы договорились встретиться, и медленно-медленно приближается полдень.

Я жду ее на плите из песчаника, лежу на спине и прислушиваюсь, не раздадутся ли шаги Анны-Лизы. Я реагирую на каждый звук и, едва заслышав, как она поднимается вверх по склону, перекатываюсь набок и сажусь. Ее светлая голова появляется из-за склона, я прыгаю со скалы вниз и приземляюсь на полусогнутые ноги, пальцами левой руки касаясь земли, а правую вытянув в сторону, — рисуюсь. Я выпрямляюсь и делаю шаг вперед.

Но что-то не так.

Анна-Лиза напугана… она в ужасе.

Я мешкаю. Подойти к ней? Или бежать? В чем дело?

Я озираюсь.

Наверное, все дело в ее братьях, но я их не вижу и не слышу. Неужели Совет… не может быть.

Я делаю шаг вперед. И тут рядом с Анной-Лизой появляется мужчина. Он был там все время, его рука лежала на плечах Анны-Лизы, он направлял ее по склону вверх, он держал ее, чтобы она не сбежала. И все это время его не было видно.

Киеран.

Старший брат Анны-Лизы высокий, как все в ее семье, но у него широченные плечи, и волосы не белые, а рыжеватые, редкие и очень коротко остриженные. Не сводя с меня глаз, он наклоняется к Анне-Лизе и тихо что-то говорит ей на ухо, я не слышу, что.

Анна-Лиза напряжена. Она отрывисто кивает в ответ на слова Киерана. Ее взгляд устремлен вперед, не на меня, вообще ни на что. Киеран снимает руку с ее плеча, и она, спотыкаясь, бежит вниз по склону.

Киеран отрезал мне пути к отступлению. Слева ко мне приближается Коннор; справа — Ниалл. Я бы мог набрать хорошую скорость, рванув вниз по склону, но Анна-Лиза не раз говорила мне, что Киеран очень быстро бегает. Чтобы очутиться на склоне, мне необходимо пробежать слева или справа от него, но если он так быстр, то…

Киеран ухмыляется и рукой манит меня к себе.

Нет, вперед тоже не имеет смысла.

Я поворачиваюсь и начинаю карабкаться вверх по склону из несчанника. Я ведь не раз лазал по нему раньше и знаю на нем каждый уступ и каждую выбоину. Хоть с завязанными глазами залезу. И Киеран не поймает меня, ведь он стоит ниже по склону. Но несколько секунд промедления дали Ниаллу и Коннору преимущество, так что, когда я взбираюсь на самый верх, Коннор уже бежит мне навстречу с протянутыми руками; упершись ими в мою грудь, он толкает меня вниз с обрыва.

Падая на спину, я переворачиваюсь в воздухе и оказываюсь на голой земле на том же месте, в той же самой позе, в какой стоял там несколько секунд назад. Это было удачное приземление, и мне остается только рвануть вниз по склону холма. Но, едва я успеваю оторвать руку от земли, как в меня сбоку врезается ботинок, мой желудок подлетает к гортани, и я без дыхания падаю лицом вниз.

Киеран своими здоровенными черными ботинками скребет землю рядом со мной, взрывает пыль и швыряет ее мне в лицо. Я пробую ползти. И тут же получаю пинок под ребра. И еще один. Он намеренно не задевает ботинками мое лицо, останавливается и придавливает мне голову, вжимая меня в песок.

— Сядь ему на ноги, — велит Коннору Киеран. — А ты держи ему руки, Ниалл.

Тот садится мне на голову, хватает мои руки и прижимает их к земле своими ногами и ладонями. Под его потной задницей нечем дышать. Я ничего не могу поделать. Кроме серой шерсти штанов мне ни черта не видно, и я только слышу, как пыхтит Ниалл и нервно хихикает Коннор. Я не могу пошевелиться.

Киеран говорит:

— Знаешь, Коннор, что это такое?

Коннор недолго думает, потом отвечает:

— Охотничий нож.

Тут я начинаю дергаться, плеваться и ругаться.

— Держи этого ублюдка крепко, Ниалл. Так вот, это французский охотничий нож. Отличные ножи делают французы. Погляди на его лезвие. Как оно красиво уходит в рукоятку. Отличный дизайн. Швейцарцы любят набивать свои ножи всякими прибамбасами, а ведь все, что нужно, — это хороший клинок.

Я слышу, как лопается моя футболка, чувствую, как по спине прокатывается волна прохлады. И снова начинаю вырываться и сыпать проклятиями.