Юлия Тютюник: Джонатан Кристофер Моргенштерн

Валентин сожалел об эксперименте над Джонатаном, ведь из-за сына я чуть не покончила с собой… хотя в то же время Валентин не догадывался, в какое отчаяние я впала, раскрыв тайные опыты. Он неким образом заполучил ангельскую кровь, легендарное вещество для нас, нефилимов. Она в разы увеличивает мощь. Валентин опробовал ее на себе и выяснил: кровь ангела не просто усиливает дар Разиэля. Она еще приносит ощущение эйфории, счастья. Муж изготовил из нее порошок и стал давать мне, надеясь побороть отчаяние.

Сама гадаю: из-за крови ли получилось найти в себе силы и продолжить начатое, помогать Люку с предотвращением Восстания? Если помогла кровь, и если вспомнить, зачем Валентин вообще давал мне ангельский порошок, то получается вообще нечто странное. О чем он точно не догадывался, так это о моей второй беременности. И если на меня порошок повлиял отчасти, то тебя изменил намного сильнее. Скорее всего, он и есть источник твоего таланта.

Твой отец много экспериментировал над собой, долгие годы. Он теперь ближе всякого человека или даже нефилима к уровню мага. Однако, что бы он ни предпринял, какой бы опыт над собой ни поставил, таких изменений, какие произошли у вас с Джонатаном, ему не добиться. Вы были очень малы. До Валентина с нерожденными детьми никто опытов не проводил. Особенно таких.

Валентин хотел создать сверхвоина, сильнее и быстрее любого нефилима. В приюте у Ренвика он признался, что Джонатан как раз таким и получился, однако при этом вышел жестоким и пустым. Отцу Джонатан был предан, но истинной любви не испытывал. Валентин в погоне за улучшенными боевыми качествами забыл о человечности.

Когда Селин Эрондейл умерла, она была на восьмом месяце. Валентин пичкал ее порошками из крови Итуриэля в надежде, что у Стивена родится сын, столь же сильный, как и Джонатан, только наделенный человеческими качествами. С потерей плода опытов Валентин смириться не мог, поэтому подрядил Ходжа, и вместе, пока труп Селин не остыл, они вырезали дитя из утробы…

Ходж отнес младенца к себе в дом, неподалеку от озера Лин. Твой отец сопровождал их, поэтому и не возвратился в ту ночь ко мне. До самого Восстания присматривал Ходж за ребенком, а после, Валентин, выдав себя за Майкла Вэйланда, забрал мальчика в поместье Вэйландов и растил как сына Майкла.

Вэйланды, отец и сын. Мой муж умертвил их и сжег, хотел сбить Конклав со следа.

Получается, Джонатан… Жив. Валентин так и сказал мне тогда, у Ренвика. Он растил мальчиков в разных домах: Джейса — у Вэйландов, Джонатана — в озерном доме. Умудрялся совмещать воспитание двух сыновей, оставляя порой обоих на долгое время. Джейс вряд ли знал о Джонатане, зато Джонатан о Джейсе знать мог. Мальчики никогда не встречались, хоть и жили друг от друга в нескольких милях.

Пока Селин носила Джейса в утробе, мой муж пичкал ее ангельским порошком. Тем же, которым снабжал и меня, беременную тобой. Джейс не проклят. Скорее наоборот. Все нефилимы имеют частицу ангельской крови, но вам с Джейсом ее досталось чуточку больше.

Валентин годами учил Джонатана производить приятное впечатление и даже маскироваться особыми чарами — чарами привлекательности. Хотел сделать из сына шпиона, а шпиону не пристало пугать всех в стане врага.

Джонатан выдавал себя за Себастьяна Верлака.

Себастьян красил волосы. Я, конечно, могла ошибаться, хотя… Мальчик, чуть старше тебя, темноглазый, сирота, бесконечно преданный Валентину. Джонатан. К тому же, Валентин был одержим идеей сокрушить городской барьер. Он верил: способ есть, — и эти эксперименты на Джонатане с кровью демона… На первый взгляд Валентин желал создать совершенного воина. Оказалось, опыты преследовали и другую цель.

Отыскать слабое место в барьере. Для снятия защиты нужна кровь демона. У Джонатана она в жилах, и в то же время он — нефилим и в любой момент имеет право войти в город. Башни он отключил при помощи собственной крови, я уверена.

Сын мой — мой воин, мое оружие…

Родившись на свет, я почувствовал единство с Валентином.

— Назовем его Джонатан, — сказал он и взял сына на руки, — Джослин, дорогая, отдыхай. А я побуду с ребенком, — сказал он и ушел.

Он пошел в свой кабинет, где проводил опыты.

Снова вызвав демона, он показал ребенка.

— Валентин, твой сын един с тобой. Я вижу его будущее, он будет лучшим воином.

— Лилит, это будет не просто воин. А наше оружие. Благодаря ему, мы сможем свергнуть Конклав. И весь мир будет у наших ног. Мы будем править. Мы сможем создать новых сумеречных охотников, которые будут сильнее и лучше во всем.