Кассандра Клэр - Леди полночь

- Это не так.

Достаточно света разлилось по земле, чтобы сделать цвет его глаз видимым в темноте. Они выглядели, словно искусственно освещенная вода.

Эмма подумала о той ночи, когда мать Джулиана умерла. Она была сильно больна, Безмолвные братья подготовили ее к кончине. Были такие болезни, которые не могла вылечить даже магия нефилимов: у его матери был рак костей, и он убил ее.

Эндрю Блэкторн, недавно овдовевший, был слишком опустошен, чтобы подойти к плачущему ночью Тавви. Хелен помогала: разогревала смеси, меняла подгузники, одевала его.

Но Джулиан был тем, кто оставался с ним в течение дня. Пока Марк и Хелен тренировались, Джулиан сидел в комнате Тавви, делал наброски или рисовал. Эмма была с ним временами, и они могли играть, как и обычно, с агукающим младенцем в своей кроватке в нескольких футах от них.

В то время Эмма не слишком уж сильно и думала об этом. Ей, как и Джулиану, было всего 10 лет. Но она вспомнила это сейчас.

- Я помню, как твоя мать умерла, - она произнесла. – Как ты заботился о Тавви в те дни. Я спросила тебя, почему и я помню, что ты ответил. А ты? Помнишь?

- Я сказал, что делаю это, потому что никто другой не хочет или не может, - ответил Джулиан, глядя на нее насмешливо. – Марк и Хелен должны были заниматься… Мой отец… ну, ты знаешь, в каком он был состоянии.

- Все, что ты когда-либо сделал, ты совершил, потому что никто другой не мог. Если бы ты не покрывал Артура, никто бы даже не подумал об этом. Если бы ты был не настолько решительным, чтобы держать все вместе, то никто бы не стал этого делать за тебя. Может, это все началось тогда, когда ты начал заботиться о Тавви. Возможно, именно это подтолкнуло тебя.

Он шумно выдохнул.

- Может. Я не знаю себя настолько хорошо.

- Я все еще думаю, что лучше бы ты рассказал мне все раньше. Я знаю, ты думал, что делал что-то бескорыстное…

- Это не так, - он сказал.

Она удивленно посмотрела на него.

- Я делал это исключительно из корыстных целей, - он продолжил. – Ты была моей отдушиной, Эмма. Ты была моим последним спасением от всего ужасного. Когда я был с тобой, я был счастлив.

Эмма поднялась.

- Но время, проведенное со мной, не могло быть единственным, когда ты был счастлив.

- Конечно, я счастлив со своей семьей, - сказал он. – Но я ответственен за них – я никогда не был ответственен за тебя – мы были ответственны друг за друга. Это и значит быть парабатаями, разве ты не понимаешь, Эмма? Ты единственная, единственная когда-либо предназначенная присматривать за мной.

- Тогда я подвела тебя, - произнесла Эмма, чувствуя разочарование в самой себе глубоко-глубоко внутри. – Я должна была знать, что ты проходил через все это, а я…

- Никогда не смей так говорить! – он оттолкнулся от колонны. Восходящее солнце сделало кончики его волос медными по цвету. Эмма не могла видеть его выражение лица, но знала, что он был в ярости.

Она поднялась на ноги.

- Что, ну что я должна была знать? Что я не должна…

- Что ты подвела меня, - он произнес горячо. – Если бы ты знала: все, что ты делала - это держала меня на плаву неделями, иногда и месяцами. Даже когда я был в Англии - мысли о тебе давали мне силы. Вот почему я должен быть парабатаем с тобой – это совершенно эгоистичный поступок – я хотел привязать тебя ко мне, несмотря ни на что, даже если я и знал, что это было плохой идеей, даже если я и знал, что…

Он не договорил. Ужас мелькал на его лице.

- Даже если ты и знал что? – Эмма потребовала. Ее сердце выскакивало из груди. – Даже если ты и знал что, Джулиан?

Он покачал головой. Ее волосы выбились из хвоста, и ветер играл с этими светлыми прядями. Он протянул руку, чтобы заправить их за ухо. Джулиан выглядел, словно был поймал спящим, пытающимся проснуться.

- Это не важно, - ответил он.

- Ты любишь меня? - ее голос был шепотом.

Он закрутил прядь ее волос вокруг пальца, словно серебристо-золотое кольцо.

- А какая разница? – спросил он. – Все равно это ничего не изменит.

- Эмма, - он произнес. – Тебе лучше вернуться внутрь. Иди, поспи. Мы оба должны…

Она сжала челюсть.

- Если ты собираешься уйти от меня сейчас, тебе придется сделать это самому.

Он колебался. Она видела напряжение в нем, в его теле, поднимающееся, как волна, готовая разбиться.

- Отойди от меня, - сказала она жестко. – Уходи.

Его напряжение было на пике, но стало отступать; что-то в нем, казалось, рушится, будто вода разбивается о скалы.

- Я не могу, - произнес он тихо и прерывисто. – Боже, я не могу.