Алексей Калинин - Ведарь [СИ]

– Куда вы прёте? Посещение завтра с трех! На сегодня прием окончен! – пронзительный голос, привыкший повелевать скромными бабушками, заполнил широкое фойе.

– Не волнуйся так, Маргариточка! – елейным голосом протянул Жмырь, – Мы сейчас на полчасика, и обратно. К тете паренек приехал, с поезда соскочил и сразу сюда.

– Не положено! – безапелляционно отрезала медсестра.

– На все что не положено, у нас шоколадка наложена! – тут же ответил Жмырь, доставая из кармана плитку «Аленки», и масляно улыбнулся, – Маргарит, ты до какого часа работаешь? Провожу тебя до дома, да шоколадку с чайком и захаваем. Ну чё ты?

Шоколад тут же скользнул под стойку, и, судя по звуку, присоединился к таким же подаркам.

– Ой, только быстро, а то увидит старшая сестра, тебе вазелином одно место намажет, да и мне достанется, – ответила медсестра.

Жмырь послал медсестре воздушный поцелуй и пошел к лестнице. Я прошествовал за ним, мимо коричневых скамеек, мимо большого зеркала, мимо закрытого на лето гардероба.

Выцветшая краска по бокам массивных ступеней, потертые поручни перил, чахлые кустики цветов между этажами – это навевало тоску и безысходность. Тапки Жмыря пошаркали по ступеням, он всего раз оглянулся посмотреть на мой подъем. На каждом этаже застыли люди, осматривая идущую пару.

Всё тяжелее переставлять ноги. Всё труднее поднимать веки после моргания.

Пожилые и молодые, женщины и мужчины провожали нас ненавидящими взглядами. Я невольно поежился от катящихся волн неприязни – среди стольких врагов быть пока не приходилось. Жмырь улыбался каждой группе, но они не обращали на него никакого внимания, все сконцентрировано на мне. Когда мы поднялись на четвертый этаж, я увидел в лестничном пролете поднимающуюся нижнюю группу.

– Только фанфар не хватает! Для полного счастья и обозначения радости, – кривлялся Жмырь, – Тебя вряд ли где этак встречали!

– Долго еще? – не хватало сил терпеть наглую ухмылку, так бы и сунул в кривящиеся губы.

– Потерпи немного – поживи чуть-чуть! – хохотнул Жмырь, – Почти пришли.

Четвертый этаж встретил очередной молчаливо расступившейся группой. Ошибались берендеи с расчетами: я двадцать четыре особи насчитал. Хотя ребят можно понять, не всегда же им быть на страже. Поцарапанные стены, белые двери с небольшими сколами, старый линолеум – напомнило о событиях полугодовой давности.

Группа отстала чуть позади, снизу слышались поднимающиеся шарканья ног. Проходящий мимо пациент удивленно поинтересовался причиной собрания. Ему посоветовали идти в свою палату и не высовываться. Он тут же ретировался.

Стулья, стены, мигающая лампа дневного света, толпа людей с одинаково горящими ненавистью глазами. Что-то из фильмов ужасов, но я улыбнулся в ответ, показывая, что нагнетание жути пропало напрасно.

Слабость ещё сильнее скрутила тело, но нельзя показывать ее, нельзя!

– Вот мы и пришкандыбали, лезь в камеру, терпила! Знай – ты мне сразу не понравился, чушок! – с этими словам Жмырь распахнул дверь палаты.

Я вошел в небольшую комнату, облокотился о косяк.

– Добрый день, товарищ следователь! – я почти падал, но эту фразу смог выговорить твердо.

– Здравствуй, ведарь! – ответил тот, кто постоянно участвовал в кошмарных снах.

– Зачем вы здесь? – я огляделся по сторонам. – Тетя, как ты?

С кровати у окна смотрела тетя Маша, сухонькая, маленькая, с заострившимся носом. Капельница прозрачными шнурами уходила под покрывало. Тётя укоризненно покачивала головой.

– Саша, зачем ты пришел? – выговорила она.

– Я не мог тебя им оставить!

– Молодец! Мы любим таких сознательных! – На спинку соседней кровати облокотился огромный человек в милицейской форме. Судя по звездочкам – прапорщик.

– Тетя твоя в поряде, о себе волнуйся! – сзади толкнул плечом Жмырь.

– Я смотрю у вас так и осталась общая любовь и взаимопонимание, – улыбнулся Голубев.

Спина прислонялась к подоконнику, руки скрестились на груди, тот же серый плащ, стальные глаза и зловещая улыбка. Ни на миг не изменился с нашей встречи в общежитии, словно и не было всех прошедших дней. И повязки нет на глазу – даже шрама не осталось.

И опять я бессилен что-либо сделать – рядом с ним беспомощная тетя. Остается ждать развития событий. Хорошо еще, что слабость покидает тело, руки вновь наливаются силой, понемногу распрямляется сгорбившаяся спина.

– Только отдайте его мне, мигом на куски порву! – Жмырь недобро нахмурился.