Ксения Сергеева - Доказательство

— Не рискуй понапрасну. Никогда не рискуй понапрасну, — повторял и повторял чертежник, выводя формулы одну за другой, зачеркивая и выстраивая новую прогрессию, стараясь не упустить более ничего.

Выкрашенный бирюзой дом снова вздохнул разговором.

— Ты бы не пил, а?

— Да я немного.

— Тревожно?

— Да чего уж теперь? Тревожно. Сам затеял, а теперь и сына без души оставил.

— Так ведь ты как лучше хотел.

— А получилось что?

— А Геометр?..

— А что он? Вычертит чего-нибудь.

— Не сомневайся. Он хоть и математик куцый, но тоже не дурак.

— И что он сделает?

— Снова попросит о помощи Пса.

Молодой человек шел к мосту. Когда-то он очень неудачно оступился и сломал ногу, теперь неверно сросшийся перелом заставлял чуть прихрамывать. Светлые волосы с редкими седыми прядями стянуты в хвост. Полы плаща развевались на ветру. Молодой человек спешил. Это было заметно даже по его сосредоточенному выражению лица — словно он считал минуты, отделяющие его от цели. Он что-то теребил в кармане плаща и беззвучно шевелил губами. Гончий не любил город. Город был шумным и диким, завязанным на бесконечном переплетении линий. Иногда Хранителю казалось, что он видит те самые линии: красные, синие, бледные и плотные, прерывающиеся и бесконечные; такое видение было лишь секундным, в мгновение стирающимся за голосами, звуками, самим течением бестолковой человеческой жизни. Гончий вздохнул и продолжил движение по одному ему понятной траектории среди извилистых потоков людской массы, заполонившей северную столицу. Люди сновали слишком быстро, суетились, входили и выходили, наполняли и опустошали, толкали и просачивались, замирали у светофоров и оживали с трелью сигнализаций. Город дышал человеческими вздохами, криками, взглядами, жестами, город внимательно следил за людьми, которые были его душой. Шаг — и Пёс ступил на мост. Еще несколько шагов — оказался на тугой его спине. Остановился и задумчиво посмотрел вслед уплывающему катерку с шумными пассажирами. Город уходил стрелкой канала куда-то далеко, пространство медленно сужалось, делая Хранителя точкой отсчета.

— А вот и ты, — душа почувствовала приближение Гончего задолго до того, как он оказался на мосту. Все души чувствовали его появление, почти все старались спрятаться от его пронзительного взгляда, почти все покорно подчинялись движениям его пальцев, почти все… но не эта.

— Да. — Пёс подошел, облокотился о перила моста, глядя прямо перед собой. Он не отличался многословием.

— Не хочется. Что-то недоброе может случиться, — тень говорила тихо, ни один даже самый чувствительный прибор не уловил бы вибрации звука.

— Ничего не случится, — молодой человек зевнул, не отводя взгляда от горизонта, изгрызенного крышами домов.

— Он хороший.

— Ну, еще бы, — как-то презрительно прозвучали слова хромого.

Легкая тень покачнулась и готова была вот-вот сорваться с перил.

— Прошу тебя, — лениво растягивая слова, молодой человек повторил движение тени, медленно переведя взгляд на неё. Он потянулся. Казалось, ситуация доставляла ему удовольствие. Пёс улыбался, но голос его стал опасно тихим и в то же время будто бы тугим, как натянутая тетива. — Не заставляй меня ругаться с тобой. Просто расскажи-ка мне про свой кульбит.

— Я сама не очень понимаю, как это получилось, — душа пожала бы плечами, если бы имела хоть какое-то подобие тела. Недоумение же выразилось мягким переливом тепла, излучаемого полупрозрачным размытым силуэтом.

— Не сомневаюсь, что Геометр все объяснит, — Гончий явно давал понять, что более не намерен задерживаться на мосту, он выпрямился и опустил руку в карман.

— А тебе он много чего объясняет? — душа обдала посланца холодком, любой другой поежился бы, а Пёс улыбнулся шире.

— Нет. Да мне это и ни к чему. Я просто ловец тебе подобных. Ты же знаешь, что охотник учится сам… в процессе охоты.

— Охотник. Это ты себе польстил, Пёс. Ты просто носишься туда-сюда по мелким поручениям, травишь ни в чем не повинных, кусаешься и показываешь клыки… Ты думаешь, что я боюсь тебя, но ты глубоко ошибаешься. Мне совершенно безразлично, что вы с Геометром затеяли, я знаю только то, что вы без нас ничего не стоите… Ты прямолинеен и жесток, но ты можешь пугать кого угодно, только не меня.

Хранитель едва заметно поморщился: было в этой душе что-то неправильное, слишком большое и сильное, наверное, упрямство, а впрочем, сейчас некогда об этом думать. В голосе зазвучала ирония: