Мария Фролова - Шипы Черного Ириса

А еще от второго мужчины веяло чужим страхом, болью и кровью. Он был убийцей. Нет, все носители убийцы, но этот был им так давно, что это стало частью его ауры. Это ощущалось в воздухе, когда он оказывался рядом. Ну и, конечно, он был старше мальчишки. На вид ему было около двадцати восьми. К вампирам нельзя применять человеческие определения возраста. Ребенок может оказаться старше истории целого государства. Или мужчина с пивным брюшком и лысиной оказаться совсем молодым вампиром, которого защищают все собратья. Но все же…

Когда первый шок от того, что я вижу перед собой настоящего вампира, схлынул, пришло любопытство. Впрочем, оно ушло так же быстро. Какая, в сущности, разница, кого я сейчас перед собой вижу? Еще немного, и все это закончится. Я смотрела в зеленые омуты глаз старого, как этот мир, вампира и надеялась, что он не удержится и бросится на меня прямо сейчас. А еще я надеялась, как никогда раньше, что загробной жизни нет. Больше всего на свете мне не хотелось понимать, что память о моей жизни в каком-либо виде будет существовать и после моей смерти. Я смотрела, но ничего не происходило. Тоска и разочарование заполнили все внутри. Почему меня нельзя просто выпить?

Я вздохнула и перевела взгляд на Стаса, как своего носителя.

— Здравствуйте.

Парень вздрогнул, причем заметно даже в полумраке комнаты. Почему-то покосился на своего друга и только потом обратился ко мне с лучезарной улыбкой:

— Приветствую…. эм…? — он чуть виновато посмотрел на меня.

Я снова ощутила волну раздражения. Вот зачем им мое имя?

— Аврора, — я постаралась улыбнуться приветливо.

— Доброй ночи! — неожиданно подал голос Амадей и тоже улыбнулся.

Ни у одного из них не было клыков.

— И вам, — я улыбнулась еще шире, потому что отчетливо ощутила, как напрягся Стас. По подростковой фигуре это было заметнее. А если он напрягся — значит, меня могут съесть в любой момент. Амадей сказал, что голоден, а, судя по его виду, очень голоден, здесь, наверное, так пахнет моей кровью, что у него кишки крутит.

На мгновение мне показалось, что глаза старого вампира сверкнули ярче. Но я не была уверена.

— Ты не возражаешь, если я присяду? — обратился зеленоглазый к Стасу.

— Разумеется! — рассмеялся мальчишка таким заливистым смехом, что я заслушалась.

Он подошел к столику, забрал пакет с первой донорской дозой, потом обошел меня. Взял бокал с минибара и налил моей крови в него. Потом вернулся к своему другу. Зеленоглазый вампир тем временем уже расположился в самом темном углу. Присел в кресло около двери и положил ногу на ногу. Стас подал ему бокал. Потом вернулся и вылил остатки порции из пакета в небольшой прозрачный графин. Сам графин водрузил на ведерко со льдом, словно бутылку шампанского, и уже его отнес на маленький круглый столик около того кресла, в котором расположился старый вампир. В его движениях не было суетливости, не было поспешности или подобострастия, как у нижестоящих к вышестоящим. Но что-то — не знаю что именно — говорило, что Стас спешит, нервничает или даже боится. Но чего может бояться вампир в другом вампире, который к тому же является другом?

Амадей принял полный бокал, но пить не стал. Не поблагодарил. Он продолжал смотреть на меня. В этом взгляде не было угрозы или желания что-то выведать, не было насмешки. Вообще ничего не было. Он просто смотрел на меня. А мне было как-то все равно. Пусть смотрит, если ему интересно. Хотя, скорее всего, дело не в интересе, а просто в голоде. Может быть, у мужчины легкое помутнение рассудка или еще что-то… Честно говоря, что происходит с вампиром от голода, кроме того, что они слетают со всем тормозов, никто не знал. Может, их тоже мутит или мучает изжога? Почему-то мне стало жаль зеленоглазого.

Я поставила себя на его место. Долгий полет на самолете, куча дел, встреча с другом и вместо отдыха меня тащат в какой-то притон, чтобы я полюбовался на самоубийцу. Радости мало. Я отвела взгляд от Амадея, чтобы не смущать его, да и себя тоже. Стас тем временем расположился на ближайшем диване. В руках у него была моя папка. Похоже, Николь передала.

— И что же мы имеем, мадемуазель Аврора? — протянул он.

Я пожала плечами.

— Нет, не поймите меня превратно, дорогая. Меня не волнуют причины вашего решения. Просто мне искренне интересно, почему вы выбрали меня?

Я возмущенно уставилась на него.

— Выбрала?

— Вы же выбирали по каталогу, да?

Я почувствовала, как, несмотря на потерю крови и подступающую слабость, наливаюсь краской здоровой ярости. Бешенство подкралось резко, и я просто не смогла себя сдержать: