Нащупав на руле дистанционку, я включил плеер.
В этот ветреный город я вошел без плаща.
Он обвил мое горло наподобье плюща.
Змеиные кольца сковали душу мою.
Я вижу черное солнце. Под ним я ни слезы не пролью.
Я выпадаю из роли. Я обнаглел и не прав.
На что надеется кролик, которого глотает удав?
Змеиные кольца лишь поначалу тесны,
Я вижу черное солнце и такие же сны.
Пороков от добродетелей мне не отличить, хоть убей.
Похоже, кто-то убирает свидетелей, превращая нас в змей.
И я согласен гнить под любым флагом,
Я готов скользить по земле зигзагом
И даже петь о любви по кадык в рвоте,
Если так нужно моей Родине.
Впереди, где-то у въезда на трассу, появился огонек. Прищурившись, я посмотрел сквозь сумрак. Поперек дороги стоял переносной милицейский барьер. А рядом ждали два человека и двое Иных.
Темных Иных.
Улыбнувшись, я сбросил скорость.
Мой мозг – это улей, где вместо пчел – муравьи.
Центр тяжести пули смещен в направленьи любви.
Но змеиные кольца – это броня.
Я вижу черное солнце. Солнце ненавидит меня.
Я мог бы сдаться без боя, попав к дьяволу в пасть.
Но я умру стоя – кольца не дадут мне упасть.
Змеиные кольца – мой корсет и каркас.
Я вижу черное солнце. Это вредно для глаз. [39]
Остановившись у самого барьера, я ждал, пока подошел гаишник, придерживающий на груди автомат. Инквизиция никогда не церемонилась, привлекая людей для оцепления.
Я протянул гаишнику права и доверенность на машину, убавил звук.
И посмотрел на Иных.
Первым был незнакомый мне Инквизитор – сухонький пожилой азиат. Я бы сказал, что у него второй-третий уровень Силы, но у Инквизиторов это труднее понять.
Вторым был обычный Темный из московского Дневного Дозора. Вампир Костя.
– Мы ищем ведьму, – сказал Инквизитор. Гаишники не обращали на них никакого внимания, гаишникам было приказано не видеть.
– Арины здесь нет, – ответил я. – Облавой руководит Эдгар?
Инквизитор кивнул.
– Спросите у него насчет меня. Антон Городецкий, Ночной Дозор.
– Я его знаю, – пробормотал Костя, склоняясь к Инквизитору. – Все в порядке. Законопослушный Светлый…
– Проезжайте, – вернул мне документы гаишник.
– Вы можете ехать дальше, – кивнул Инквизитор. – Дальше будут еще посты.
Я кивнул и выехал на трассу.
Костя стоял и смотрел мне вслед.
Я снова включил звук.
Я не за и не против. Я не добро и не зло.
Тебе со мной, моя Родина, до фига повезло!
Твои змеиные кольца – мой дом, моя западня.
Я буду ползать под солнцем,
Под этим чертовым солнцем,
Отсюда – досюда, отсюда – досюда,
Отсюда до Судного дня. [40]
История третья. Ничья Сила
Ему редко снились сны. А сейчас он даже не спал. И все же это было почти сном, почти грезой за миг до пробуждения…
Легкой, чистой, почти детской грезой…
– Продувка… протяжка… ключ на старт…
Серебристая колонна ракеты в легком тумане.
Плещущее под дюзами пламя.
Каждый ребенок мечтает быть космонавтом – пока не услышит в десятый раз «Кем хочешь быть, космонавтом?».
Иные перестают мечтать о космосе, когда становятся Иными.
Сумрак интереснее чужих планет. Открывшаяся Сила – притягательнее славы космонавта.
Но сейчас ему снова грезилась ракета – старая нелепая ракета, поднимающаяся в небо.
Земля, плывущая под ногами или над головой.
Толстое кварцевое стекло иллюминатора.
Странные мечты для Иного, верно?
Земля… вуаль облаков… огни городов… люди.
Миллионы. Миллиарды.
И он – глядящий на них с орбиты.
Иной в космосе… что может быть смешнее? Разве что Иной против Чужого. Однажды он смотрел фантастический фильм – и вдруг подумал, что сейчас отважной Рипли самое время войти в сумрак… и бить, бить, бить неповоротливых, беспомощных гадов.
Подумал – и тут же рассмеялся.
Чужих нет.
А космос есть. Вот только раньше непонятно было – зачем.
Теперь он понял.
Стоял с закрытыми глазами, грезя о маленькой, медленно вращающейся под ногами Земле.
Каждый ребенок мечтает стать великаном – пока не задумается, зачем это нужно.
Теперь он знал все.
Части головоломки сошлись.
И его предназначение Иного.
И его нелепая мечта о космосе.
И тонкий томик, переплетенный в человеческую кожу, исписанный аккуратной рукописной вязью.
Он взял книгу, лежавшую прямо на дощатом полу.
Открыл на первой странице.
Буквы не выцвели – их хранила легкая, но надежная магия.
Читать дальше